— Значит похититель, возможно, еще тут. Осталось найти, где он скрывает детей. Я бы на их месте проверяла отъезжающие повозки и корабли, если они хотят их найти.
Входная дверь с грохотом распахнулась, мы услышали шум в зале, и все выглянули туда. В таверну ворвались моряки, многие держали факелы. Во главе стоял весь красный, разъяренный Бернар.
— Где она? — заорал он так, что я вздрогнула от испуга. — Ты, это ты во всем виновата!
Взбешенный мужчина двинулся в сторону пиратки всех расталкивая.
16 глава
Бернар приближался к Энн очень быстро. Мне стало страшно за подругу, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Когда он схватил ее за горло, она прохрипела:
— Руки убери, вспорю живот.
Он посмотрел вниз, куда ему уткнулся клинок ножа. Руки отпустил, но нависал страшной тучей над пираткой:
— Где моя Сесилия? — рычал он ей в лицо.
— Я не знаю, где твоя дочь. Здесь ее точно нет смысла искать. Меня не интересуют маленькие девочки.
Он махнул рукой и двое моряков кинулись обыскивать комнаты.
— Если я только узнаю, что ты к этому причастна, буду по куску кожу с тебя срезать, пока не срежу всю.
Его белки были красные от ярости. Я такого никогда не видела. Мне было страшно за Энн. Он был выше и больше ее, но глядя на нее я понимала, что она его не боится, хотя я внутри трусилась как лист. Руки, чтобы не выдали моего страха, спрятала под передник и сжала юбку. В комнате загремела посуда, так как те, кого послал капитан, начали рыскать в каждом углу. Можно подумать, мы спрятали ребенка в узком шкафу, где и младенец не поместится. Это было похоже на разгром дома.
— Бернар, остановись, здесь нет твоей дочери! — закричала Матильда, глядя на весь ужас, который творился теперь в ее таверне.
Эльза скользнула к пиратке, достала свой нож и направила в сторону мужчины, защищая свою наставницу.
— Здесь нет вашей дочери, если бы она тут была, то мы бы с ней подружились.
Он посмотрел на ребенка и громко прокричал вверх:
— Сесилия!
Мы все затихли, слышно было дыхание каждого, но ему никто не ответил. Он еще раз окинул нас всех своим тяжелым взглядом:
— Убью того, кто тронул мою девочку.
Бернар посмотрел на Энн, казалось, что от его взгляда она сейчас загорится синим пламенем и тяжело вздыхая, направился к выходу, швыряя стулья, которые попадались на его пути и переворачивая столы.
— Эта девочка его единственная дочь. Они остались вдвоем после смерти его жены. Никакая другая женщина не смогла больше терпеть его дрянной характер, — сказала хозяйка заведения, когда подошла ближе и обняла меня.
— Я бы тоже сошла с ума, если бы пропала Эльза. Но обвинять нас в пропаже ребенка это уже слишком.
Моряки окончательно разгромили дом и покинули его.
Дочь обняла Энн, подняла на нее свои большие глаза:
— Я ни капельки его не испугалась, значит я смелая?
Подруга улыбнулась и кивнула ей. Мы зашли на кухню и ужаснулись тому бардаку, который тут устроили. Все было перевернуло, крупа, овощи и другие продукты лежали на полу. Большой мешок муки вспороли и белым слоем пыли теперь была покрыта вся мебель.
— О, Боже, а в мешке они что искали? Труп, наверное.
Я расстроилась страшно, ведь теперь все это предстоит убрать. Энн пошла в свою комнату. Она ни слова не произнесла с того момента, когда все ушли. Я решила, что ей нужно побыть одной. Грек остался с нами, чтобы помочь убрать. Наносил воды в ведрах, чтобы мы вымыли столы, стулья, посуду. Эльза принялась смахивать муку сверху, потом она взяла метлу и подмела все в одну кучу. Жалко было испорченные продукты. Некоторые из них придется выкинуть.
Я тяжело вздыхала, так как с таким трудом зарабатывала деньги на это все, а они просто пришли и все растоптали. Крупу собрала, ее нужно было перебрать и промыть. Этим я решила заняться попозже. Тесто, которое я успела сделать и оставила в момент суеты на столе, было растоптано, поэтому, как бы мне не было жалко, оно тоже пошло в мусорку.
Да, мне было очень жалко Сесилию, и я ей не желала горькой судьбы, но в голове моей не укладывалось, почему мы должны из-за этого пострадать. Со всей силы и злости терла столы, стулья, пол, чтобы отмыть всю грязь, что незваные гости тут навели.
Убрались мы поздно вечером. Оставшееся уже при свечах дотирали. Спина болела от напряжения, руки трусило мелкой дрожью, сказывалось волнение и давило виски. Я вышла в зал, где мальчишка уже поставил все столы на место и возле двери составил сломанные стулья.