– Ну всё, Муравьёв, тебе конец, – сказал капитан Гришин, разглядывая чернильные пятна. Он был нашим курсовым офицером и по совместительству партийным секретарём.
Я был уже на третьем курсе и за несколько лет выучил все шуточки старшего начальника. Стоял и скорбно ждал, пока он насладится своим превосходством и перейдёт к делу. Как ни странно, но в этот раз воспитательная работа Гришина закончилась, не успев начаться. Он достал из тумбочки маленький пузырёк с завинчивающейся пробкой и сказал:
– Предлагаю сделку. Я тебе даю флакон с волшебным настоем, а ты выполняешь одно моё желание.
– А что это за настой? – спросил я, зная заранее, что желание будет не сложным и пристойным.
– Это раствор хлорки. Удаляет фиолетовые чернила на раз. Ты думаешь, почему я всю служебную документацию веду перьевой ручкой. За всю службу ни одной помарки или подчистки. После каждой проверки – благодарность. Я тебе и ватку дам. Скрутишь тампон, обмакнёшь в хлорку и аккуратненько все чернила сотрёшь. А я потом все печати тебе снова проштампую.
– А какое желание?
– Пойдёшь сегодня в Петроградский райком, там будет какое-то мероприятие, по подготовке к празднованию семидесятилетия Брежнева.
– И что мне там делать?
– Думаю, как обычно, – изображать нерушимый блок коммунистов и беспартийных.
– А если меня что-нибудь спросят?
– Что?
– Ну не знаю…
– Тогда будешь действовать по обстановке, как учили. Но уверен, никто там тебя ничего не спросит. Там будут торжественное собрание снимать. Надо, чтобы в зале люди сидели… Разные. Ты будешь в парадной форме олицетворять наши славные Вооружённые силы. Внешность у тебя вполне фотогеничная. Я думаю справишься. Будем потом тебя по телевизору смотреть.
– А Брежнев будет?
– Что, боишься, целоваться заставит?.. Не бойся. Брежнева не будет. Но Романов может быть. Так что не расслабляйся. В буфет сходи. По такому случаю там, может быть, бутерброды с красной рыбой выбросят.
Раствор хлорки уничтожил чернильные пятна без следа.
Что было на собрании в райкоме я не помню. Проспал. Наверное, поэтому я и не сохранился в кадрах кинохроники. Справа от меня сладко посапывал ветеран-рабочий, пиджак которого был увешан фронтовыми медалями вперемешку с почётными знаками ударника и победителя в социалистическом соревновании. Слева боролась со сном крупная женщина средних лет в синем кримпленовом костюме с пышной белокурой башней на голове. На лацкане её пиджака блестел эмалевый ромбик с открытой книгой, на которой было написано: «Отличник народного просвещения».
При выходе из зала я увидел Надю.
Она шла в окружении молодых весёлых комсомольцев, одетых в модные приталенные костюмы с белыми рубашками и яркими галстуками. Они ещё не знали, что всего через десять лет будут активными участниками перестройки, а через пятнадцать поделят между собой землю, заводы и фабрики. Кто-то из них станет олигархом, а кто-то сядет в тюрьму или ляжет в могилу.
Хотя, может быть, Надежда мне только померещилась.
Реально я встретился с Надей Гречихиной только через три года. Как она и предсказывала, после окончания Академии меня распределили в Мальцево, в наш научно-испытательный центр. Родственные связи сыграли, конечно, некоторую роль в моём назначении, но чужого места я не занял, так как учился хорошо, а гонка вооружений и постоянное военное противостояние с Америкой способствовали расширению оборонных исследований.
Вновь прибывший сотрудник начинает службу с посещения нескольких обязательных кабинетов. Для начала, естественно, – отдел кадров. Потом следует определиться с финансовым и вещевым довольствием. Побеседовать с сотрудником особого отдела – так просто, для знакомства. И наконец – встать на партийный учёт, для ведения которого в политотделе за железной дверью была выделена специальная комнатка, где в бронированных сейфах хранились учётные карточки на всех коммунистов воинской части, а может быть и всего Мальцевского гарнизона.
Заведовала партийным учётом Надежда Константиновна Гречихина.
– Привет, – сказала она мне. – С приездом.
– Здравствуйте, – нейтрально ответил я, не зная как, «на ты» или «на вы», надо обращаться к партийному чиновнику.