Я зарабатывал внушительные деньги и не намеревался останавливаться. Я практически перестал общаться со многими из друзей прошлого. Не потому, что стал снобом и не желал тратить на них время, а потому, что они один за другим исчезали из моей жизни за символическую плату. Мне порой кажется, что они даже не догадывались, что продешевили, и просто продолжать дружить со мной могло быть для них более выгодным вложением, чем разовый «заработок». К слову сказать, выглядело это слишком банально, чтобы уделять описанию этой процедуры пару страниц. Если коротко: «друг детства» звонил спустя 20–30 лет тишины с фразой: «Шота, привет! Помнишь меня? Я — Георгий! Ты куда пропал, сто лет не виделись! Надо встретиться!» Ну а на встрече (иногда на первой, иногда на второй, если «друг детства» любил «многоходовки») звучало: «Слушай, очень нужны деньги! Одолжи на месяц пару тысяч евро, до конца марта верну!» Отдавал, глядя с грустью в глаза друга, потому что знал: вижу его в последний раз в жизни. Иногда хотелось сказать: «Возьми не в долг, а просто так. Только не пропадай».
Но рано или поздно мы взрослеем, оставляя в прошлом воспоминания, понимая, что реальность изменила тот вчерашний день, когда ты носил розовые очки и все вокруг казалось неизменным и постоянным. Такой день наступил для меня во время очередной встречи одноклассников (которая происходила стабильно раз в десять лет). На этой злосчастной встрече мне пришла в голову мысль оплатить полностью все расходы по встрече друзей, хотя среди моих одноклассников было принято организовывать это мероприятие вскладчину. Поступил так не потому, что был богаче всех, а просто потому, что накануне выиграл процесс и получил хороший гонорар. Как говорится, на радостях. На следующий день большая часть одноклассников говорила: «Шота стал мажором, понтуется перед нами». Вот тогда-то и наступило время повзрослеть и четко очертить круг общения, исключив из него всех посторонних (хоть когда-то и бывших близкими) людей.
И тогда, и сейчас мне глубоко безразлично чье бы то ни было мнение относительно того, как я живу.
Вероятно, это — что-то врожденное, и я родился с этой чудесной мутацией психики, позволяющей мне избегать душных романтических рефлексий: если человек переставал быть мне интересен, я переставал с ним общаться. Жизнь искалечила многих, и у меня нет времени на сожаления по отношению даже к самому себе. Зовите меня высокомерным, жестоким, зовите меня, как вам угодно, судите меня, если считаете вправе, но я теперь как минимум не корчусь от неловкости при встрече с однокашниками раз в десять лет, мучительно выбирая слова и мечтая только об одном — как бы поскорее расстаться еще на десять. Некоторые из моих однокашников стали куда богаче меня. Они трижды женаты, имеют сеть магазинов и любовниц, не платят налоги и, подмигивая, приглашают меня через Facebook в баню с проститутками. И раньше, не имея денег, они не были особенно умны, теперь же, добравшись до, как им кажется, больших Денег и убедившись, что Деньги решают все, что способна измыслить их мещанская фантазия, их самомнение распухло до поистине невиданных размеров, не позволяя им видеть ничего дальше собственных животов и телевизора.
И увидев там меня, они стали звонить мне, фамильярно хохотать в трубку, при встрече непременно похлопывать по плечу и просить взять их дело.
Иногда я соглашался и тогда назначал огромные, немыслимые, баснословные, ничем не оправданные гонорары, чем вызывал… уважение. Вначале я не мог взять в толк, в чем здесь секрет, потом вдруг понял, что сама возможность заплатить кругленькую сумму легко, не задумываясь, за пустяковое, в общем-то, дело, почти исключительно из желания рассказать всем-всем-всем, что «Горгадзе — мой адвокат», может доставлять некоторым людям удовольствие, за которое они будут готовы заплатить.
Иметь все! Вот девиз этого типа людей. Девиз этот, это тайное слово — главное слово в их лексиконе. Они не глупы — о, отнюдь! — они проявляют поистине демоническое хитроумие, продавая и покупая все, что ни встретится на их пути. Как саранча, они имеют все и всех, все больше и больше убеждаясь во всемогуществе Денег, пока, наконец, окончательно не перестают видеть разницу между собой и Деньгами.