Для того, чтобы талантливый художник сохранил свою силу, необходимо, чтобы она опиралась не только на тестостерон, но еще на разум и сердце. Такой режиссер снимет свой лучший фильм и на седьмом десятке, как Ингмар Бергман, и даже на восьмом, как Акира Куросава. А если почувствует, что устал, то вовремя остановится, поскольку хватит ума и такта. Вершины мастерства Лев Толстой, на мой взгляд, достиг в повести «Хаджи-Мурат» (1904) и всё, ушел из большого спорта.
Среди «гормональных» гениев и талантов тоже встречаются люди, столь требовательно относящиеся к своему дару, что, почувствовав, как он ослабевает, навсегда уходят из искусства. Например, Артюр Рембо. Все свои стихотворения, произведшие революцию в поэзии, он написал до двадцати лет, а потом сменил род занятий и до самой смерти больше не написал ни строчки. Есть такая жестокая разновидность гениальности — когда талант ярко вспыхивает в пору пубертата, а потом бесследно пропадает.
Юный гений и просто мсье Рембо
Или вот Юкио Мисима. Я много лет занимался этим писателем и очень высоко ценю его литературное дарование. Но он не был умен, вкус его часто скатывался в вульгарность, про моральные качества даже и говорить не хочу (на его совести жизнь молодого парня, которого писатель утащил за собой на тот свет). Но Мисима относился к писательству в высшей степени серьезно — как к Пути. Я уверен, что он ушел из жизни в 45 лет, потому что почувствовал: кувшин треснул, сакэ вытекло. Именно такое впечатление на меня производит его финальная тетралогия, которую он замышлял как главный литературный шедевр всех времен и народов: очень красивый, затейливо разукрашенный сосуд, но пустой. Писатель закончил работу над рукописью и в тот же день ушел из жизни, устроив шумный хеппенинг — тоже своего рода художественное произведение, оказавшееся поэффектнее тетралогии.
К сожалению, только это про него и помнят. (Не пугайтесь, тут Мисима пока тренируется)
Если почувствовал, что твое сакэ вытекло, делать харакири не нужно. На свете столько всяких интересных и достойных занятий помимо творчества. Только не лови черную кошку в помещении, где ее больше нет, и уж во всяком случае не мяукай за нее — все равно никого, а главное себя, не обманешь.
Гениальность на десерт
31 октября, 12:31
Напоследок в этой стихийно образовавшейся трилогии про гениальность я приберег для вас хорошую новость.
Кроме гениальности «гормональной», каким-то не вполне понятным образом связанной с физиологическим расцветом, есть и гениальность противоположного вектора, связанная с возрастным угасанием. И этот вид талантливости, пожалуй, интереснее и оптимистичнее остальных.
Бывает, что человек по-настоящему раскрывается в ту пору жизни, когда принято ставить на себе крест или, во всяком случае, подводить итоги. О будущем задумываться поздно, разве что, как говорится, приглядеть участок посуше.
Я одно время собирал биографии людей, которые нашли свое призвание лишь на излете жизни — вовсе не обязательно в какой-то творческой области.
Вот вам в качестве примера две судьбы.
Первая — хрестоматийная.
Вы все, я думаю, знаете этого пластмассового дедушку, «полковника Сандерса»:
Я не любитель его жареной продукции, но история самого дедушки мне ужасно нравится. Полковник он не настоящий, а «кентуккийский» (есть в этом штате такое почетное звание, которое раздают пачками), но человек-то был вполне реальный: Харлан Сандерс (1890–1980).
Такой беспримесный, злокачественный лузер. Рано осиротел, школу не закончил, с тринадцати лет зарабатывал на жизнь, еле перебивался. С огромным трудом заочно выучился на адвоката, но с треском вылетел из профессии после того, как прямо в зале суда поколотил собственного клиента. Ни на одной работе долго не удерживался. Несколько раз пытался создать бизнес и всё время прогорал.
Единственное, что у него хорошо получалось — жарить цыплят. Сандерс изобрел новый способ их приготовления, открыл придорожный ресторанчик и даже начал сводить концы с концами, но судьба, казалось, решила доклевать бедолагу. Неподалеку проложили новую трассу, весь трафик перетек туда, и заведение разорилось.