— Мы можем сделать вид, что ничего не было, — наконец высказалась Карина у самых ворот, по-прежнему пялясь в сторону.
— Да, — выдохнул я, стараясь не слишком откровенно демонстрировать радость, — так будет лучше всего.
Машина остановилась, но мы не спешили выходить. На крыльце включилось автоматическое освещение, но дом, большей частью поглощенный темнотой, выглядел каким-то старым и заброшенным. Зайдем туда, разбредемся по комнатам, а второй раз поднять тему смелости может и не хватить.
— Свидетелей тоже нет, — добавил я.
— Ага. А на суде соврем, если спросят. У тебя ведь не возникнет с этим проблем? — настороженно развернулась ко мне девушка.
— С чего бы?
— Ну, кто вас, мутантов, знает.
Я устало вздохнул, но стойко проигнорировал очередное оскорбление. И так оба на взводе.
— С моей стороны сюрпризов не будет. Давай забудем, как страшный сон, мало ли что под шани могло привидеться.
— Ага, отборный кошмарчик, — фыркнула женушка, но через секунду ухмылка сползла с лица. — М-м-м… Что значит «под шани»?
Подозрительные нотки в голосе намекали на бурю похлеще отбушевавшей. М-да, догадывался, что она не в курсе, чего так задорно нахлебалась на церемонии, но от этого желания что-либо объяснять не прибавлялось.
— Вино, которое пили все молодожены — шани. Оно… как бы сказать…
— Как есть говори!
— Афродизиак.
Криков не последовало. Как и попыток меня убить. Пока. Карина, выкатив глаза и приоткрыв от шока рот, сильно смахивала на экзотическую аквариумную рыбку. Злобную такую рыбку.
— Ты… это… у меня слов не хватает… я… твою ж мать…
— Ты не волнуйся. Он легкий, — я попытался ее утешить, но сразу же понял свою ошибку. Эффект от просьбы «не волнуйтесь» чаще всего прямо противоположный желаемому.
— О! А сообщить мне об этом незначительном факте ты не посчитал нужным?
— Так я и сообщаю.
— До того, как меня трахать, козлина озабоченная, а не после! — взвилась женушка, стиснув кулаки и подавшись вперед.
— Хм… Хочешь повторить, чтобы было еще и «после»? — ляпнул я, не подумав.
На щеках у Карины вспыхнули красные пятна злости… Пришлось поймать ее за запястья и легко встряхнуть — я не намерен выслушивать бабскую истерику. Платье, больше ничем не удерживаемое, соскользнуло на талию, прихватив по пути и мое спокойствие. Хорошо, хоть пиджак прикрывал стратегические участки.
— Ай! Да успокойся, больная! Тс-с-с… Да отцепись ты… Еще раз укусишь, получишь по зубам! — пригрозил я и развел руки в стороны, дабы взбесившейся нормалке не удалось снова поточить об меня зубки. К сожалению, она только больше разъярилась, поскольку расстегнутые полы пиджака распахнулись еще шире и уже мало что скрывали. Зато весьма неплохо искушали.
— Кара, давай поговорим, как взрослые люди.
— Взрослые?! Так поступают лишь озабоченные подростки, а не взрослые! — прошипела она, продолжая выкручиваться из захвата и прерывисто дыша.
— Эй, не перегибай… Я же тебя ничем не поил.
— Ага, ты просто попользовался. Подумаешь, мелочи какие!
Нижняя губка жалобно задрожала, и Карина резко наклонила голову, пряча лицо. Черт! А ведь она права… со стороны выглядит это довольно неприглядно. Но в действительности у меня и мыслей-то подобных не было. Вообще ничего не было, кроме ослепляющей всеобъемлющей потребности. Только как это ей доказать? Да и стоит ли что-либо доказывать?
Я медленно отпустил ее кисти, демонстрируя дружелюбие, но украдкой наблюдая, чтобы пресечь очередной приступ ярости в случае чего.
— Я ничего подобного не планировал, — осторожно заметил я.
— Ты первый полез со своим слюнявым поцелуем, — тотчас огрызнулась девушка и занялась обрывками платья.
— Не спорю. Но и ты не особо отставала, если помнишь.
— Конечно, я ведь под наркотиком была, идиот! — снова перешла на повышенный тон супруга.
— Ха, не пытайся переложить всю ответственность на шани! Оно лишь усиливает ощущения, а не мозг отключает.
— Какие глубокие познания! — съерничала Кара. — Чувствуется опыт. Небось, часто пользуешь?
— Классификацию психотропных средств, к твоему сведению, любой офицер должен знать на зубок.
— О, как! Удобно!
— Прекращай! Надоела! Чего тебя заклинило? — я хлопнул дверцей, выбравшись из машины, и зашел в дом.
Карина не стала долго дуться и вскоре последовала за мной. При ярком свете стали более заметны следы нашего безумия. Пятна на одежде, вволю повалявшейся на грязном полу фургона, ярко-розовый цвет слегка припухших губ, размазанная у глаз тушь. Но даже такая, встрепанная, рассеянно моргающая, свирепая, будто пантера, она вызывала трепет желания. Пришлось отвернуться, дабы не выдать себя… Как же мы дальше сосуществовать будем? Или это просто-напросто шани еще не выветрилось окончательно?