Зато юноша преуспел в спортивной ипостаси, до изнеможения тренируясь вечерами и с юношеской, и с мужской футбольной командой райцентра. Наверстал упущенное он и по домашнему хозяйству, перелопатив всевозможные дела, скопившиеся за предшествующий месяц. Если же изредка выкраивался свободный часок, Кондрашов направлялся в Ильск, где бесцельно бродил по ярким, освещённым электрическими фонарями и рекламными огнями улицам, растворяясь в шумной толпе. И воображал, что он уже в Москве и возвращается с тренировки армейской команды.
К ночи Юрий настолько умышленно выматывал себя, что, едва припав к подушке, до утра проваливался в тягучую непроглядную тьму без видений и образов. Лишь в его предрассветные сны удавалось прорваться не до конца опознанной особе девичьего обличья, которую проснувшийся паренёк усилием воли изгонял вон.
Про Кораблёву Кондрашов вспоминал всё реже и реже. Не существовало такой надличностной воли, что заставила бы его вернуться к Стелле хотя бы и в забытьи. И в собственную решимость юноша уверовал безоговорочно и окончательно.
5
Говорят, что для женщины страшнее мышки зверя нет. Для неустрашимого, в общем и целом, мужчины, по макушку влюблённого в женщину, нет ничего страшнее…самой этой женщины. Точнее, угрозы получить от неё отказ. Он цепенеет от предположения об ошибочности шага, за которым последует: или дипломатичное «давайте останемся друзьями», или брезгливое «прошу вас, не надо об этом», или жалостливо-уклончивое «ну что
вы», – и расставание с мечтою навечно.
Разумеется, всё это верно, коли речь идёт о здоровом и полном сил субъекте, а не о мыслящей развалине, которую сама принципиальная возможность получить дамское согласие, в качестве реакции на неосмотрительно прозвучавшее предложение об интиме, способно довести до инсульта сочетанного с инфарктом и обильно разжиженным стулом.
Потому спешу успокоить тех молодых представителей сильного, но безобразного пола, коим образ Стеллы Кораблёвой наряду с симпатией внушил и опасение: она вовсе не представляла собой ни злобную фурию-душемотательницу, ни мужененавистницу, ни коварную бездушную ледышку, ни красивую засушенную воблу. Её надо попытаться понять. Вот что о ней рассказал автору этих строк осведомлённый врач.
«Девушка не была фригидной изначально. У неё отсутствовала врождённая фобия мужчин. Она не страдала соматической патологией. Её психике глубокую травму нанесла трагическая гибель родителей. Факт изуверского убийства мотивированно вызвал в пострадавшей синдром боязни чужого несанкционированного вторжения в её интимную сферу. Потому в плане личного общения она не подпускала чужих ближе «нейтральной полосы», которая у неё стала простираться за пределы обычной нормы.
На этой же почве у Кораблёвой развилась зацикленность на прекрасном прошлом. Если физиологически и интеллектуально она менялась, то в эмоционально-чувственном плане вновь и вновь возвращалась к той счастливой поре, когда она была окружена заботой родителей. Подобная двойственность случается как следствие фрустрации. Эта противоречивость благополучно преодолевается, если человек находит доброго и сильного лидера».
В свете сказанного отчасти становится объяснимым, что внутренний мир Кораблёвой оказался созвучным духовности семнадцатилетнего юноши Кондрашова. Помимо прочего, тот напоминал ей отца и характером, и мимикой, и жестами. Он был таким же смышлёным и обаятельным, и, вместе с тем, иногда отчаянным до безрассудности. Он держался тех же моральных устоев, что ценились в семье Кораблёвых. У него была мощная установка на обретение подлинной культуры, что идёт от здоровой мужицкой породы, нацеленной на самосовершенствование.
Перечисленное удачно дополнялось внешним сходством Кондрашова с Кораблёвым. Особенно на юношеских фотографиях последнего. Это так поразило Стеллу, что при случае она детально выяснила у тёти Полины родословную отца. Общей генеалогии не обнаружилось. Похожесть оказалась игрой случая.
Бог весть какими ещё качествами природа наделила Кондрашова, но общение с ним рождало в Стелле резонанс радости. Выражаясь высоким слогом, он был ей конгениален. Общение с ним рождало атмосферу оазиса. Так совпало. Такой от Фортуны им двоим выпал расклад. И подчас девушку пронзала постыдная догадка, что она не противилась бы сближению с Юрием не только мыслями, чувствами, переживаниями…И её бы, пожалуй, не мутило, как при качке на море…И она, вернее всего, пошла бы на полное взаимопроникновение, если бы…