Нетерпеливое покачивание головой выдало чувства Тони. Она изменила течение разговора, задав вопрос, который так сильно тревожил Джулию:
— Стефан ждет признания от самой Джулии?
— Я сказал уже, что он очень хороший человек. Я думаю, что ты согласишься со мной, потому что, если Джулия признается ему, он простит ее, но если она и ничего не скажет, он никогда не упрекнет ее, и она никогда не узнает, что я выдал ее секрет.
— Да, похоже, что он хороший человек, — вынуждена была согласиться Тони. И, не выдержав, полюбопытствовала:
— А почему ты никогда не говорил этого Джулии?
— Я не видел причин для этого. Джулия навсегда осталась бы с чувством стыда и избегала бы меня всю жизнь.
Я очень люблю ее, Тони, и разрывать отношения с ней было бы плохо для нас обоих.
Еще долго после того, как муж оставил ее, Тони думала об их разговоре, о терпимости мужа и о его понимании неблаговидного поступка сестры. Она никогда бы не поверила, что это возможно. Резкое осуждение было бы более похоже на человека, за которого она вышла замуж… Дарес заметил, что она не та, на которой он женился, но и этот новый Дарес не был тем человеком, за которого она вышла.
Мысли Тони вернулись к Джулии. Хотя ей снова придется возвращаться к этому вопросу, она чувствовала радость, потому что теперь она может посоветовать своей золовке, как поступить.
И снова было волнение и раскаяние со стороны Джулии.
— Я бы сказала ему, — ответила на это Тони без малейшего колебания. — Я уверена, что он простит тебя.
— Ты… — слезы высохли, и Джулия с изумлением глядела на Тони.
— Почему ты так уверена? Ты даже никогда не встречалась со Стефаном.
— Он хочет жениться на тебе, Джулия… и это может быть только потому, что он любит тебя.
— Он никогда об этом не говорил.
— А у него была такая возможность? — спросила Тони, на что Джулия покачала головой:
— Нет, мы никогда не оставались наедине.
Тони улыбнулась.
— Ну, тогда почему бы тебе не подождать, пока вы не останетесь наедине, и выяснить, что он женится на тебе по любви.
Тони увидела, как в глазах юной гречанки высохли последние слезы, а на милом лице появилась слабая улыбка.
— Я никогда об этом не думала, — призналась Джулия со слабой надеждой в голосе. — Ты правда веришь, что… если он меня любит… он простит мне то, что я сделала?
— Я уверена, что простит, — сказала Тони и тут же добавила: — Но, Джулия, ты должна решиться на то, чтобы больше никогда не видеться с Костасом.
С искренним раскаянием Джулия энергично затрясла головой.
— Никогда! О, Тони, я удивлюсь, если ты права! Это будет таким облегчением, если Стефан все еще будет хотеть жениться на мне, после… после того, как узнает.
Она подняла глаза, которые снова загорелись.
— Понимаешь, я думала, что Дарес возненавидит меня, когда узнает. Он очень добрый и все-таки и он может что-то не простить. Он бы навсегда меня оставил.
Даже Джулия недостаточно хорошо знала своего брата.
— Смогла бы ты полюбить Стефана? — спросила Тони. Последовала небольшая пауза, а потом Джулия сказала:
— Может быть… после того, как я забуду Костаса.
— Она задумчиво кивнула: — Да, я думаю, что смогла бы полюбить Стефана, — она выдавила из себя улыбку. — Я бы постаралась… мой брат говорит, что он хороший человек.
На этом все в конце концов могло бы счастливо закончиться. Тони очень на это надеялась. Но что же будет с ней самой — мрачно размышляла она. Ее желание гармонии с мужем могло появиться только из-за любви. С этим открытием пришел и страх. Полюбит ли ее когда-нибудь Дарес? Она мысленно представила себе такую возможность, но увидела только то, что ее ждет унылое и одинокое, неутоленное желание любви мужа.
Глава девятая
Вскоре со своей обычной деятельностью Дарес стал осуществлять все необходимые приготовления к передаче дома. У Пэм уже были ключи, и они с Тони часто поднимались на склон холма по узкой дорожке, ведущей к дому, и проводили в доме долгие часы, обсуждая цвет обоев или вымеряя размеры ковров и занавесей. Совершенно окрепшая после болезни, Пэм вскоре собиралась в Англию, чтобы упаковать и отправить на остров свою мебель. Дети были образцом вежливости и прекрасного поведения, и ничто не выдавало их настроения, на что Тони обидчиво заявила, что они могли бы выразить хоть какую-то радость. Джордж Тарсоули, симпатичный фотограф и друг Дареса, вернулся в Линд, и место Пэм было обеспечено; размер жалованья заставил ее широко раскрыть глаза от удивления и радости.