Когда-то моё бистро было обыкновенной закусочной, а сейчас выглядело совсем по-другому благодаря нашим со Славкой усилиям. Стрельчатые окна с цветными стёклами, камин — пусть и не настоящий, но придающий бистро атмосферный уют, столики, старые стулья. А самое главное — аромат булочек, испеченных по рецепту моей лучшей подруги, и, конечно же, запах кофе.
Я мечтательно улыбалась и не сразу заметила пристальный взгляд мужчины за одним из столиков. Только когда он встал и направился ко мне, встрепенулась.
Симпатичный блондин, хоть и в костюме, но явно не бизнесмен. Скорее представитель силовых структур. Пока он шёл к стойке, я подумала, что охранник в бистро не помешает.
— Здравствуйте… — он замялся, ожидая, когда я ему представлюсь.
— Людмила Васильевна, — кивнула ему в ответ, улыбаясь еще приветливей.
— Не могли бы вы сообщить владельцу этого бистро, что я хочу с ним побеседовать?
Я насторожилась, но продолжала улыбаться.
— Извините, но представьтесь, пожалуйста.
— Грызин Андрей Викторович, — он протянул мне визитку. — Менеджер по проектам, инвестор.
— Инвестор?
На миг мелькнула мысль, что моё бистро кому-то понравилось настолько, что в него захотели вложиться. Я уже нарисовала себя хозяйкой крутого ресторана.
— Да. Мы ищем для наших клиентов помещения. Разумеется, здесь нужно будет сделать хороший ремонт, но мой клиент предлагает хорошие деньги за этот уголочек.
Меня будто рывком сдернули с небес на землю. Моя улыбка погасала.
— Это уголочек не продаётся, — отрезала я и стянула губы в злую полоску.
Этот белобрысый хлыщ в ответ рассмеялся:
— Дорогая моя, всё в этом мире продаётся! Сколько вы хотите за эти, кхм, руины?
Может, он и предложил бы мне сумму вдвое большую, чем я потратила, но меня уже заклинило. Ишь, всё продаётся! Циничная сволочь! Тон этого Андрея Викторовича отчего-то напомнил тон Алексея, который этим утром приценивался ко мне, как к безделушке в магазине.
— Извините, — тихо произнесла я, брызнув льдом из глаз в этого пижона, — здесь ничего не продается, кроме булочек и кофе. Вам завернуть с собой?
— Нет-нет, — он отпрянул, выставил ладони вперёд, словно защищаясь. Наверное, уловил устрашающие интонации в моём голосе. — До встречи, Людмила Васильевна.
Пока он шёл к выходу, я провожала его взглядом, а едва захлопнулась дверь, в изнеможении опустилась на стул.
***
Ехал и ругал себя. Зачем поехал туда? Результат: испорченное настроение, тоска, сомнения. Судорожно схватил телефон, чтобы позвонить невесте, но вовремя вспомнил, что в Сиэтле сейчас ночь.
Прошло столько лет, и всё это время, живя в Штатах, я совершенно не думал о Ледышке — моей первой любви. Жил, дышал, радовался. Завёл невесту, красивую, в моём вкусе… Чёрт… она внешне всегда напоминала мне Людмилу.
Думал, что всё прошло, успокоилось, душевные раны затянулись… Нет. Всё здесь напоминало о Люсе.
В сердцах долбанул по рулю. Я — не он! Не тот прыщавый тип в очках, блеющий что-то нечленораздельное. Я совсем другой человек! Не мальчик — состоявшийся мужчина!
Чтобы вырасти в собственных глазах и добиться всего, что имею сейчас, мне потребовались громадные усилия и безумная ярость! Я очень хотел измениться, назло всем!
И я думал, что так и случилось. До сегодняшнего дня. До момента, когда свернул в тот самый переулок.
Значит, всё было зря. Я так и остался потерянным прыщавым юнцом.
Все-таки пришлось свернуть на обочину и остановиться, потому что воспоминания накатывали тяжёлым грузом…
Несколько лет назад. Продолжение…
<…Я стал ходить тенью за Людмилой, а она не замечала меня или не хотела замечать. Крохи её внимания перепадали мне во время сессий и экзаменов.
— Травкин, дай списать лекцию!
Она улыбалась, а я таял от лучиков в ее зелёных глазах. Чаще мне удавалось пообщаться с её подругой Славкой. Мы даже подружились. У нас были общие интересы — оба упорно грызли гранит науки, и она меня совсем не чуралась. Вероятно, потому что и сама была тихоней не от мира сего. Родив дочку, Слава взяла короткий академ, но вскоре вернулась к учебе.
— Травкин, тебе не надоело бегать за Люськой? — спросила она меня однажды ни с того ни с сего. Мы просто сидели на лавке в сквере и переписывали расписание занятий. — Я же не слепая, вижу.
— Тебе показалось, — буркнул я, еще ниже склоняясь над тетрадью. — Просто иногда помогаю ей, как и тебе.