В данный момент Изалия, миниатюрная, сохранившая, несмотря на немолодой возраст миловидность брюнетка, ругалась со швеей или, как себя называла она, модисткой Кларой, баронессе казалось, что платье недостаточно красивое, на нем было мало бантиков и розочек. Клара доказывала баронессе, что если добавить еще розочек, то из-за них не будет видно не то, что платья, но и саму Анделину. Наследница барона в это время, стоя в недошитом платье посередине швейной мастерской, с тоской думала о том, что ее сестрица Эмилия или как ее звали в замке Милли, сейчас наслаждается прохладой на берегу озера, сидя в тени и читая очередную скучную, на взгляд Анделины, книгу. А она маялась от духоты в замке. Замуж молодой баронессе не хотелось ни за герцога, ни за маркиза. Ей совсем недавно исполнилось семнадцать лет, она еще нигде не была, ничего не видела. Три месяца назад она вернулась в родные пенаты из пансиона Святой Стефании при монастыре богини Аумонэ - заступницы и благодетельницы женщин, где настоятельницей была сестра барона и мать Эмилии. В пансионе Анделина провела последние пять лет. Папеньке очень хотелось, что бы его дочь была воспитана в верных традициях, то есть была кроткой, набожной, умела вести дом, принять гостей, любила и почитала родителей, мужа, которого ей они выберут. Всему этому она могла научиться, по мнению барона, только в этом пансионе, который опекал монастырь с одноименным названием. В пансионе было скучно, однообразно и Анделина рада-радешенька была наконец-то приехать домой насовсем, а не на две недели в каникулы.
Она надеялась, что папенька устроит по случаю окончания пансиона бал, куда съедутся лорды из соседних провинций. Но барон решил, что доченьке пора замуж. Два месяца назад он отправил прошение королю, в котором просил устроить судьбу своей дочери. Это была старая традиция просить найти мужа для своих дочерей у короля. Лет пятьдесят назад никто не смел выдать дочь замуж за кого бы хотели отдать их отцы или братья, молодым (когда и не молодым) людям супругов подбирал только король.
Это было связано с родовой магией. Король, как сильнейший маг королевства, подбирал пары исходя из своих соображений усиления родовой магии в детях супружеских пар. Конечно, эта "селекция" не всем нравилась. Ведь иногда для того, чтобы усилить один магический род, ослабленным оказывался другой. Это случалось очень редко, королю не выгодно было ослаблять какой-либо род, но когда не было иного выхода, он шел на крайние меры.
Ослабленный род щедро вознаграждался, у них оставался призрачный шанс в последующих поколениях взять реванш. Не все невесты и женихи соглашались с выбором короля, были и несчастные, которые влюблялись не в тех в кого надо, сбегали, прятались, их всегда находили, наказывали, прощали, женили, выдавали замуж за тех, кого им выбрали. Были и внебрачные дети, они не признавались наследниками ни при каких обстоятельствах, не могли носить имя рода, отца, не могли занимать высокие должности, учиться в университетах, академиях.
Когда пятьдесят лет назад взошел на трон (тогда еще молодой) король Карл, все изменилось. Он разрешил вступать в брак дворянам не по личному выбору короля, но, правда, всегда с его благословения. Благословение короля чаще всего носило скорее символический характер. Король даже разрешил признавать бастардов, но только если не было других наследников.
Иногда лорды обращались к королю с прошением подобрать невесту или жениха своим детям, король удовлетворял их просьбы. И вот тогда просившие не имели права отказаться от выбора короля. Выбор короля не всегда удовлетворял обе стороны, иногда казалось, что король делает специально не тот выбор, на который надеялись обратившиеся. Все меньше и меньше лордов обращались к королю с подобной просьбой. Постепенно и почти казалось незаметно все меньше и меньше в родовитых семьях рождались сильные маги.
Но три года назад король Карл умер, теперь правил его сын король Филипп. Молодой король, видя к чему привела брачная политика его отца, пытался исправить ситуацию, теперь самые родовитые и сильные в магии аристократы женились и выходили замуж только по указанию короля.
Род Бонуа был когда-то силен в ментальной магии. Но сорок пять лет назад отец нынешнего барона влюбился в девушку из состоятельного, но магически слабого рода. Король Карл, не особо вникая, подписал указ об этом браке, о чем впоследствии сожалел. В итоге сын почти не унаследовал способности отца, ментальная магия капризная и неустойчивая. Способности к этой магии тщательно культивировались, стимулировались и оберегались, так как ментальные маги были редким явлением. У Игнатия Бонуа была единственная дочь Анделина и вполне возможно, что на ней оборвется род ментальных магов Бонуа.
Но барон надеялся, что король выдаст замуж его дочь за достойного лорда. И вот к ним ехал, пожалуй, самый завидный жених королевства.
***
На берегу живописного озера, в тени раскидистого дерева сидела, на первый взгляд, совсем юная девушка. Взор девушки был устремлен за горизонт, брови нахмурены, она о чем-то напряженно думала. Ее пальцы добела вцепились в книгу, лежащую на коленях. О чем таком неприятном могло думать это юное создание с нежными, мягкими, пастельными чертами лица, огромными голубыми глазами, розовыми губами, сейчас крепко поджатыми? Эмилия (а это была она - двоюродная сестра Анделины) думала о том, что дядюшка заставит ее появиться перед гостями, одеться в нарядное платье, сделать прическу. Милли уже давно никого не видела, кроме обитателей замка, и видеть совсем не хотела. После кошмара, случившегося с ней, пять лет назад, она не хотела никого видеть, кроме близких.
- Милли! Милли! Ты где? - донеслось издалека. Девушка очнулась, повернула голову в сторону шума, там пробиралась сквозь кусты ее кузина. Наконец она появилась и со смехом плюхнулась на одеяло, рядом с Милли:
- Милли, в этот раз ты забралась слишком далеко, насилу тебя нашла, маменька велела сказать, что твое платье готово, нужно его последний раз примерить.
- Я уже говорила, не хочу показываться гостям, и без меня вполне можно обойтись. - Эмилия с досадой захлопнула книгу.
- Милли, а представь, я бы вышла замуж за герцога, а ты за маркиза. Вот было бы здорово! - Анделина звонко рассмеялась.
- Ты сошла с ума, какие глупости приходят тебе в голову. - поморщилась Милли.
- Ах, Милли, мне всего семнадцать, а отец собрался выдать меня замуж, - всплеснула руками Аделина, - Тебе скоро будет двадцать два, а ты не то, что не замужем, даже не помолвлена.
- Лина, вставай, я сверну одеяло, пойдем примерять платье, - Эмилия поднялась и стала отряхиваться.
Девушки сложили одеяло, положили его и книгу в корзинку и отправились в замок. По дороге Анделина весело рассказывала Милли о том, как была возмущена модистка требованием матушки, добавить розочек на платье. Эмилия с тоской думала о своем платье, которое ей не нравилось, но придется его надеть.
Милли скосила взгляд на весело шагающую Анделину. " Как мила и обаятельна в своей юности ее сестра! - Подумала девушка - Как долго продлится ее непосредственность и, кажется, неиссякаемая жизнерадостность". "Хватит думать о плохом - одернула себя Эмилия - может быть, этот герцог окажется добрым, порядочным, будет любить и баловать их Лину".
Тем временем сестры почти дошли до замка, осталось пройти небольшой лесок и, вот он - белоснежный, величественный, воздушный, состоящий весь из арочных окон и остроконечных башенок, словно сошедший со страниц сказок - замок-дворец. Когда-то он был весь обнесен высокими стенами ограждения, но они давно не ремонтировались, не обновлялись, обсыпались. И теперь замок, не скрытый высоким каменным забором, возвышался на холме, казался парящим над живописным окружающим пейзажем. В самом замке было много света, арочные окна, высокие двери, украшенные резьбой и цветными стеклами, не препятствовали проникновению лучей солнца. Они отражались от стекол, и казалось, замок сияет как драгоценный камень.
Милли первая услышала цокот копыт, доносящийся с подъездной дороги, по которой сестры добирались до замка. Она нервно обернулась - кто бы это мог быть? Поднявшаяся пыль не давала толком рассмотреть приближающихся всадников.