Генерал и генеральша сделались настоящими фермерами. Фриц посадил тысячу двести фруктовых деревьев, но они, конечно же, ещё слишком молоды: должно пройти лет пять, прежде чем они начнут приносить плоды. Зато с огорода собирают большой урожай. Солдаты тоже вскопали грядки рядом со своими бараками, генерал снабдил их семенами. Теперь они соревнуются между собой, кто приготовит лучший обед. Солдаты живут, как крестьяне: пока одни копаются в огороде, другие стряпают, третьи метут полы, четвёртые собирают хворост в лесу, и каждая рота по очереди ходит на рыбалку, а потом посылает часть улова баронессе — своему доброму ангелу, так что два-три раза в неделю Ридезели могут побаловать себя свежей рыбой. Сейчас лето, в лесу поспели ягоды. Фредерика раньше никогда не пробовала клюкву. Индейцы называют её оттокас; по их словам, она ещё и целебна: снимает жар, помогает при простуде. Надо будет насушить себе запас перед возвращением.
То, что они вернутся, понималось само собой, хотя, быть может, в Германии Фредерика будет с грустью вспоминать об Америке. Каролина провела здесь почти всю жизнь, Америка — родилась, а Канада… Канада родилась и в тот же год умерла; на небольшом кладбище Сореля останется её могилка.
Губернатор Альдиман обещал заехать на днях и навестить их. Знакомство с ним приятно обмануло ожидания: Фредерике говорили, что генерал заносчивый и неуживчивый, но это оказалось обычным предубеждением британцев против иностранцев. Франсуа-Луи-Фредерик Аль-диман швейцарец и, как и многие его соотечественники, всю жизнь служит за рубежом: был в полку королевства Сардинии, потом в прусской армии, в полку швейцарских гвардейцев в Голландии, перешёл к британцам и отправился в покорённую Новую Францию, а в семьдесят седьмом году его назначили губернатором Квебека вместо сэра Гая Карлтона. Конечно, у него железная рука, которой он подавляет в зародыше все попытки бунта и мятежа, зато доброе сердце. Он безжалостен к врагам, но чуток и предупредителен к друзьям. Когда Ридезели добрались до Квебека два года назад — после ужасного плавания с морской болезнью, блужданиями в тумане и прочими неприятностями, — оказалось, что дом в Сореле для них ещё не готов, и Альдиман был очень этим удручён, ведь комендант Сореля — пост величайшей важности, только такой человек, как генерал Ридезель, способен справиться с грузом возложенных на него обязанностей, а получается, что к этому грузу добавятся тяготы неустроенного быта. Фредерика именно тогда и прониклась дружеским чувством к швейцарцу, сумевшему так верно, так тонко оценить её мужа. К тому же слова у него не расходились с делом: Ридезели приехали в сентябре, а к Рождеству уже справляли новоселье. В сенях стояла большая печь, труба от которой уходила в потолок, отапливая весь дом; прихожая была так велика и хорошо отделана, что хозяева приспособили её под гостиную, в большой столовой размещалась вся семья и оставалось место для гостей, которых можно было принимать без всяких неудобств; рядом с кабинетом генерала — супружеская спальня и смежная с ней детская, причём для Августы, которой было уже десять лет, отвели отдельный чуланчик. Солдаты срубили в лесу пушистую ёлку, наполнившую дом ароматом хвои, и для детей наконец-то устроили настоящий праздник с песнями, хороводом, угощением и подарками. Как оказалось, местным жителям этот немецкий обычай был незнаком, однако очень понравился. А Ридезели, в свою очередь, впервые отведали настоящий английский рождественский пирог с начинкой из рубленой баранины с салом, перемешанной с черносливом, яблоками, изюмом, апельсиновой коркой, смородиной, мускатным орехом и сдобренной перцем, солью и гвоздикой. Впервые они не страдали зимой от холода, более того — отправились путешествовать: погостили полтора месяца в Квебеке у любезного губернатора, а баронесса даже выбралась на неделю в Монреаль, прокатившись в санях по замёрзшей реке Святого Лаврентия.
…Фредерика сразу поняла, что Фриц чем-то расстроен: его лицо — открытая книга. Он молча протянул ей письмо, чтобы она прочла сама. Его отец скончался. Жена подошла к нему и обняла; генерал закрыл лицо руками, его плечи тряслись. Фредерика плакала вместе с ним: она вспомнила о своей дорогой матери — неужели и они больше не увидятся? А её братья и сёстры? Время отпущенной ей жизни представилось песочными часами: тонкая струйка неумолимо стекает в воронку, и нельзя перевернуть часы, наверстать упущенные годы…
Генерал Альдиман тоже горел желанием вернуться в Европу. Он подал прошение о своём отзыве и дожидался приезда своего преемника, чтобы сдать ему дела. В Париже начались мирные переговоры; возможно, договор уже подписан, просто они пока об этом не знают, толковал он Ридезелям, приехавшим к нему в Квебек.