В нетопленой комнате так холодно, что сводит скулы. На окнах чёрные шторы; в изголовье гробика горят две толстые свечи, выхватывая из темноты бледное восковое личико с плотно сомкнутыми веками. Причетник бубнит на латыни; у Адриенны сомкнуты ладони, но её сердце закрыто для молитвы. Её дочь мертва. Кровь от крови, плоть от плоти… её и Жильбера.
Когда крошка Адриан неожиданно заболел какой-то детской хворью, Адриенна встревожилась за Анастасию. Она даже представить себе не могла, что коварный недуг сразит Генриетту! И вот теперь они обе в трауре — она и Луиза. Мама, стараясь их. поддержать, рассказала о том, что её первенец Антуан тоже умер, не прожив и года. Что ж, это весьма слабое утешение. Горе давно ходит по земле, но не становится от этого ни легче, ни светлее.
Как сообщить Жильберу? Он ещё не знает об Анастасии, но о Генриетте упоминает во всех своих письмах. Говорит, что хочет стать своей дочери другом… Папа ещё не вернулся из Италии, да оно и к лучшему; если он, вслед за дядюшкой, скажет, что утрата дочери — не столь тяжёлая потеря, как смерть сына, Адриенна не сможет больше любить его…
Она как-то спросила маму, что подкрепляло её дух, когда папа уехал в свой полк в прошлую войну. Конечно, госпожа д’Айен сказала, что черпала силы в своей вере. Но тотчас добавила: у меня же были вы — Луиза, ты, Клотильда… А потом ваш отец вернулся, и родились Полина, Розалия… Жильбер тоже вернётся, у вас будут ещё дети! Но от Жильбера так долго нет вестей… Мама просматривает газеты, ездит с визитами, она даже была у господина Франклина в Пасси, познакомившись с ним где-то в гостях; если бы ей удалось что-нибудь узнать, она непременно бы сказала…
…Госпожа д’Айен поспешно спустилась по лестнице на первый этаж и сразу увидела высокого худого мужчину в тёплом плаще и треуголке. Его лицо было землистого цвета, глаза и щёки запали, он выглядел вестником несчастья. Немного постояв, чтобы унять волнение, она пошла ему навстречу.
— Извините, господин де Вальфор, что заставила вас ожидать здесь; моя неучтивость непростительна, но всё же прошу вас понять меня: маркиза де Лафайет, моя дочь, потеряла своё дорогое дитя, нового горя она не вынесет, я вынуждена оберегать её от этого удара, пока она не оправится настолько, чтобы со смирением принять его.
Вальфор смотрел на неё удивлённо. Госпожа д’Айен прерывисто вздохнула, собираясь с духом.
— Вы прибыли сюда, чтобы сообщить нам о том, что господин де Лафайет… что он… покинул этот мир…
— Как? Когда? — воскликнул Вальфор, не дав ей договорить. — Два с половиной месяца назад он был жив, хотя и не вполне здоров…
— Жив? — Госпожа д’Айен пошатнулась и уцепилась за руку Вальфора. — Не вполне здоров?..
— Он всё ещё хромает, но его рана совершенно неопасна! — поспешил успокоить её гость.
— Ах боже мой… Но эти газеты… Там писали, что он убит… Простите меня, я совсем потеряла голову. Примите плащ у господина де Вальфора! — крикнула она лакею. — Я не заслуживаю вашей доброты, но вы ведь не откажете нам в любезности разделить с нами трапезу? Обед подадут через полтора часа. Умоляю вас! О, вы так добры! Вас проводят в гостиную; хотите подогретого вина? Распорядитесь сами, если чего-нибудь пожелаете; я пойду подготовлю Адриенну…
18
Часы на камине вызвонили серебристую мелодию. Четверть одиннадцатого. Довольно, не всю же ночь здесь сидеть. Конрад-Александр Жерар решительно придвинул к себе договор, взял перо, обмакнул в чернильницу и поставил размашистый росчерк. Затем поднял глаза на Франклина: итак?
Ровно месяц назад, восьмого января 1778 года, Жерар приехал к американским эмиссарам в Пасси и попросил их изложить письменно свои условия, на которых они откажутся от дальнейших переговоров с Англией. Троица совещалась целый час, после чего Бенджамин Франклин объявил посланнику министра иностранных дел, что Франция должна наконец заключить с Североамериканскими штатами договор о дружбе и торговле. Только это побудит их отвергнуть английские предложения о мире. Верженн это предвидел, поэтому Жерар сразу ответил, что договор будет подписан. Он вернулся в Версаль, отчитался перед министром, а вечером того же дня из донесения секретного агента стало известно, что Франклин всё-таки встретился с Полом Вентвортом — шпионом, присланным из Лондона ещё в декабре.