На месте оказалось, что дела ещё хуже, чем выглядели из Америки: Бенджамин Франклин — летаргический старик, лебезящий перед французами, Артур Ли — параноик, которому везде мерещатся шпионы, Сайлас Дин выглядит простаком, хотя себе на уме, а молчаливый Эдвард Банкрофт, секретарь американской миссии, тоже тёмная лошадка. В своё время он был управляющим в суринамском поместье Пола Вентворта, а Вентворт — английский шпион. По словам Артура Ли, некий капитан Маско Ливингстон видел в Лондоне письмо, написанное Банкрофтом, с подробностями о союзном договоре с Францией — ещё до его подписания! А Банкрофта, кстати, нанял Дин. Впрочем, капитан Джон Пол Джонс, устраивавший успешные рейды на прибрежные городки в Англии и Ирландии и взявший на абордаж два британских военных корабля, вступился за Банкрофта и сказал, что это всё клевета. Банкрофт его друг, он единственный отнёсся к нему по-человечески, когда Джонс прибыл во Францию в прошлом декабре, не может он быть шпионом! Ладно, с этим мы ещё разберёмся, а пока Адамс взял на себя деловую переписку и финансовые вопросы.
На обед в особняк Ноайлей он явился вместе с сыном Джоном Куинси: пусть мальчик учится вращаться в высшем обществе; есть знания, каких не почерпнуть из книг.
Все десять лет своей жизни Джон Куинси провёл с матерью на ферме в Брейнтри, где родился, и никогда не покидал пределов Массачусетса. Отца он почти не видел; тот лишь присылал ему длинные письма, подробно расспрашивая об успехах в учёбе, как далеко он продвинулся в чтении Фукидида и Гуго Гроция, сколько страниц перевёл из Вергилия, Плутарха или Аристотеля. И вдруг они отправились в Европу, на другой конец света! Мальчик был придавлен грузом ярких впечатлений: плавание на корабле по грозовому океану, сражение, скачка в почтовой карете, большие города с высокими домами, узкими улицами и людьми, говорящими на непонятном языке… А теперь этот роскошный дворец, мозаичный паркет, зеркала в позолоченных рамах, канделябры, белоснежная скатерть, тонкий фарфор, изящные столовые приборы, которые он не умеет правильно держать, и эти девочки напротив — в шёлковых платьях с большим декольте и бархоткой на шее, с затейливо убранными волосами, с быстрыми лукавыми взглядами, от которых он смущается и краснеет…
Адриенна была разочарована тем, что господин Адамс не видал Жильбера и ничего не может рассказать о нём. Но, по крайней мере, он жив! Она спрятала письмо за корсаж, к сердцу, и бумага жгла огнём, испытывая её терпение. Впрочем, гость быстро завладел всеобщим вниманием, повествуя о своих приключениях.
На полпути разразилась страшная буря; молния ударила в мачту и чуть не повредила корабль; другая прожгла дыру в голове одного матроса, тот обезумел и вскоре скончался; от разбушевавшейся стихии пострадали ещё девятнадцать человек. Затем за американским фрегатом погнались три британских корабля; капитан Таккер был вынужден принять бой. Адамс попросил дать ему оружие на случай абордажа, но до этого не дошло: поставив "Бостон" перпендикулярно борту одного из преследователей, капитан дал залп из носовых орудий, прошив вражеский корабль насквозь; ответный бортовой залп не нанёс фрегату никакого урона, и англичане были вынуждены спустить флаг, так что в Бордо "Бостон" прибыл вместе с призом. Правда, во время боя одно орудие взорвалось, убив пушкаря и ранив ещё пятерых…
Госпожа д’Айен внимала рассказу с ужасом. Боже мой, что довелось пережить этому ребёнку! Как, должно быть, истерзалось сердце его матери, отправившей единственного сына в столь опасное плавание!.. Джон Куинси сидел, уставившись в свою тарелку; он не понимал ни слова по-французски. Бедный мальчик! Один на чужбине… Отец, разумеется, думает, что действует ему во благо. Надо будет хоть как-то развеселить его. И сказать Полине и Розалии, чтобы не хихикали и были с ним полюбезнее…