Из резиденции губернатора, впрочем, пришлось выехать, потому что в Нью-Йорке началась эпидемия оспы. Генерал Клинтон подобрал Ридезелям дом в часе езды от города, и Фредерика пригласила туда врача, чтобы привить от оспы своих дочерей. К возвращению для них уже был готов новый городской дом, построенный за счёт британской нации: об этом позаботился старый друг генерал Филлипс. Баронесса обходила комнату за комнатой и чувствовала, как ноги становятся ватными: мебель из красного дерева! Занавеси на окнах, пологи на кроватях, посуда и столовое бельё! Это должно стоить немыслимых денег, ведь в Нью-Йорке всё так дорого, а многого и вовсе не достать! Чем она сможет отблагодарить генерала Филлипса? Он тотчас ответил: стать… королевой бала.
В шесть часов вечера нарядившаяся ради праздника Фредерика ехала по улице в карете с двумя генералами. Её появление на балу возвестили фанфарами и литаврами; она заняла место под балдахином и подняла первый тост — за его величество Георга III. Пировали, танцевали, веселились… Фредерика страшно устала, но заставила себя оставаться на балу до двух часов утра — ей казалось, что так она сможет хотя бы частично уплатить свой долг благодарности.
Потом наступила зима, словно решившая сурово отомстить британцам за летние "подвиги" Трайона. В доме промёрзли углы; когда топили печь, с потолка капало — таял иней. Генерал Клинтон издал прокламацию, предписывавшую фермерам с Лонг-Айленда присылать в Нью-Йорк дрова, но топлива всё равно не хватало. Стали рубить деревья на улицах, но тут уж сама баронесса отправилась к генералу с просьбой остановить этот вандализм: дрова сгорят быстро, а летом они будут лишены спасительной тени и вынуждены задыхаться от пыли! Нельзя же жить одним днём, совершенно не думая о будущем! Зима не навсегда, она укутает детей потеплее, холод они переживут.
Корабли доставили в Нью-Йорк подкрепления; с ними приехал гессенский генерал Лос — старый знакомый, помнивший баронессу ещё девочкой.
— Боже правый! Что стало с вашей стройной талией, красотой и белыми руками? — воскликнул старый вояка, когда Фредерика вышла с ним поздороваться.
Генерал всегда говорил только правду, но сегодня его искренность покоробила баронессу. Конечно, ей уже тридцать четыре года; когда герр Лос видел её в последний раз, ей было вдвое меньше. Глупо было бы надеяться сохранить девичью свежесть, пройдя через все эти испытания, роды, странствования, ужасы войны. К тому же она снова ждёт ребёнка…
— Ну ничего, — продолжал генерал, — зато вы много повидали. Вернётесь домой — будете нарасхват: вас станут приглашать в гости, чтобы вы рассказывали о своих приключениях, и будьте готовы к тому, что та дама, которая пригласит вас первой, скажет третьей, обмахиваясь веером: "Ах, эта скучная женщина может говорить только об Америке".
Фредерика рассмеялась.
— Спасибо за предупреждение, мой дорогой генерал; я наверняка поддалась бы этой слабости и докучала обществу своими рассказами; обещаю вам этого не делать. Примите же совет и от меня: я знаю, вам трудно притворяться, но хотя бы не говорите женщинам всю правду об их внешности, если не хотите сделать им комплимент; порой им приятней оставаться в неведении.
Роды баронессы начались утром седьмого марта 1780 года. Ридезели в очередной раз обманулись в своих ожиданиях: на свет появилась маленькая Америка.