Валерий усвоил урок, Жанна получила свой выход, а Семен Петрович оплатил декорации. Пришлось и Софье с Никой поджать хвосты, Бурская существовала в театре на особом положении, с ней следовало находиться в хороших отношениях.
Щепкина остановилась, схватила пачку сигарет и спросила:
– Понятно?
– Да-да, – закивала я.
– Так это еще не все! – азартно воскликнула сплетница. – Конечно, муж Бурской – набитый золотом мешок, все у него есть: загородный дом, машина, счет в банке. Ну за каким чертом Вальке при полном отсутствии таланта требовалась сцена? Сидела бы на своей Рублево-Успенской дороге спокойно! Нет, тянуло ее в театр! И еще: у Вальки был любовник.
– Да ну?
– Точно. Павел Закревский.
– Тоже артист?
– Ха-ха! Нет! Стилист. Якобы. А на самом деле альфонс, Павлик по богатым бабам отирается.
Я снова замерла на табуретке. Никакой шокирующей информации Щепкина мне не сообщила. Во все времена при богатых не очень молодых дамах существовали мальчики. Не надо думать, что жиголо – явление только нашего времени. Я очень хорошо помню, как мы с мамочкой, прогуливаясь по фойе Большого театра, налетели на певицу Раскину, шестидесятилетнюю особу в ярко-красном, слишком обтягивающем ее пышные формы костюме.
Дива бросилась целовать маму, я деликатно стояла в стороне, а чуть поодаль от Раскиной топтался юноша лет двадцати. Я решила, что это сын примы, и вежливо улыбнулась ему, но парень вдруг резко повернулся ко мне спиной. Сочтя юного Раскина крайне плохо воспитанным человеком, я стала смотреть на маму, которой наконец-то удалось вырваться из крепких объятий певички.
– Знакомьтесь, – воскликнула мама, – это Фросенька.
– Боже, – густым меццо-сопрано воскликнула Раскина, – как выросла ваша дочь!
Своего сына, однако, она нам не представила. Заняв кресло в ложе, я не утерпела и сказала маме:
– У этой Раскиной совершенно неотесанный сын, отвернулся от меня букой, надулся. Ни слова не сказал, даже если я ему столь не понравилась, следовало все же хоть изобразить хорошую мину.
Щеки мамули порозовели.
– Мальчик не сын певицы.
– А кто?
– Секретарь.
– Зачем он ей?
Мама закашлялась, а потом сказала:
– Раскина много гастролирует, не может же она сама договариваться о всяких мелочах.
Я сочла это объяснение исчерпывающим, но на следующий день, явившись в консерваторию, рассказала о неучтивом парне своей одногруппнице Любе Калашниковой. Та, тихо хихикая, ответила:
– Секретарь! Как бы не так! Ты, Фроська, просто первый день творения! Спит он с Раскиной, она его кормит, поит, одевает, в общем, содержит в обмен на сама понимаешь что. С Раскиной вечно альфонс таскается, когда надоест, она его меняет, нового заводит, недостатка в претендентах нет.
Поэтому история, услышанная сейчас от Щепкиной, меня совершенно не удивила. Тина Бурская держала около себя Павлика, очевидно, занятый по горло Семен Петрович не уделял жене должного внимания, вот та и завела кавалера. Павел, по словам Щепкиной, прибыл в Москву неизвестно откуда с желанием открыть в столице салон красоты. Скоро провинциальный мальчик понял, что денег у него на подобное заведение нет, а работать на чужого дядю он не хотел. Каким-то образом симпатичный паренек ухитрился попасть на вечеринку, где собрались звезды театра и шоу-бизнеса, там его и подобрала Тина. Она купила кавалеру квартиру, машину и стала усиленно рекомендовать юношу знакомым. Похоже, Бурская не на шутку влюбилась в Павла, потому что таскала его везде с собой, абсолютно не стесняясь, обнималась с ним, всячески демонстрируя присутствующим: сей котик мой! Непонятно, почему до Семена Петровича не доползли слухи о том, что он уже давно украшен ветвистыми рогами. Тина и Павлик не скрывались, вместе уезжали после спектакля, вызывая у Ники и Софьи приступы злобы. Не надо думать, что Щепкина и Оболенская вели аскетический образ жизни, но откровенная похотливость Бурской их бесила, в конце концов, следует соблюдать приличия.
Глава 8
Потом Бурская подружилась с Жанной, и театр замер в предвкушении конфликта, всем сразу стало понятно: Павлик нравится Кулаковой. Пара Бурская – Закревский превратилась в трио. Две женщины, одна – зрелая, богатая, другая – молодая, красивая и бедная, появлялись под ручку со стилистом, одетым с цыганским шиком. Закревский обожал белые костюмы, золотые цепи, элитный парфюм и спортивные машины.
– Совсем офигела, – удивлялись в театре одни, – ладно, парня содержит, но Кулакова ей зачем?
– Шведская семья у них, – ухмылялись другие, – чего непонятного, всем хорошо.
Щепкина придерживалась второго мнения, но неделю назад ей стало ясно: не все так просто.
В прошлый понедельник Софья Сергеевна задержалась на работе. Сначала у нее лопнули колготки и пришлось ждать, пока шофер привезет из магазина новую пару, а когда она их надела, выяснилось, что автомобиль сломался.
Отметелив шофера, Соня упала на диван, стоявший за ширмой, накрылась пледом и, приказав: «Как только исправят машину, позвоните», приготовилась заснуть.
Но в тот день все шло через пень-колоду. Не успела Соня задремать, как резкий голос Жанны сказал:
– Здесь пусто.
Щепкина хотела возмущенно крикнуть из-за ширмы: «Зачем ты пришла в мою гримерку?» – но тут раздался сладкий тенорок Павлика:
– Да? А где Сонька?
– Она давно ушла.
– Точно?
– Конечно, что ей тут делать. Входи, хоть здесь спокойно поговорим.
Софья Сергеевна замерла от любопытства, а парочка, убедившись в отсутствии посторонних, расслабилась.
– Я люблю тебя! – воскликнула Жанна.
– И я тебя, дорогая, – ответил Павел.
– И сколько нам ждать?
– Сама знаешь, мы не властны над ситуацией!
– Боже, какая она собственница!
– Это слишком резко.
– Не отпускает тебя.
– Ну, ее тоже можно понять.
– Нет, собака на сене, и сама не «ам» и другим не дам.
– Жанна!!!
– Что? Не нравится?
– Не очень! Она для меня столько сделала.
– Она тебя почти уничтожила.
– Не понял!
– Дурачок, – зашептала Жанна, – ты бы уже давно сумел подняться, создал бы себе имя, а так… Таскаешься за ней по тусовкам, и все.
– Тина мне клиентов находит!
– Фу! Она тебя при себе держит, отпустить боится, пойми, Тиночка эгоистка. Хороша любовь! Где она раньше была? А-а-а! Вспомни все. Мерзавка!
– Не правда, – мягко сказал Павлик, – и потом, кто прошлое помянет, тому глаз вон. Тина столько для меня сделала!
– Что именно?
– Ну.., квартиру.
– Ты всерьез?
– Конечно.
– Это малая толика!
– Но не все, согласись, делают такие подарки!
– Почему она не купила тебе салон?
– Ну…
– Не мямли!
– Это же очень дорого!
– Сам знаешь, какие у нее деньги!
– Все равно, я не имею права ничего требовать.
– Ошибаешься!
– В чем?
– Знаешь, отчего Тина тебе дело не приобрела?
Она боится, что ты встанешь на ноги, будешь самостоятельным, начнешь зарабатывать и в конце концов сделаешь ей ручкой! Тине выгодно иметь тебя возле себя как собачку на длинном поводке, она боится, что ты осмелеешь, заговоришь, и что тогда?
– Сейчас в тебе говорит злоба. Хотя Тина действительно боится потерять меня, и это понятно.
– Может, и так, – прошептала Жанна, – но я люблю тебя, поцелуй меня.
Воцарилась тишина, потом Павлик воскликнул:
– Все устаканится.
– Когда? – безнадежно спросила Жанна.
– Скоро.
– Когда? – настаивала на четком ответе девушка.
– Ну.., может, через год.
– С ума сойти! Хочешь знать правду?
– Какую? – осторожно осведомился Павел.
– Истинную, – выдохнула Жанна, – ту, о которой ты совершенно не хочешь слышать? Мы всегда с тобой будем прятаться и ходить хвостом при Тине, она ловко нас прищучила. Если я поругаюсь с ней, меня из театра выпрут, а уж о тебе я и вовсе молчу, хотя ты в отличие от меня можешь потребовать…