Конь рос и рос, и, когда достиг двухлетнего возраста, они с Канедой стали местной достопримечательностью: крохотная очаровательная наездница управляла огромным вороным жеребцом, казавшимся слишком норовистым для ее ручек.
Но удивительнее всего было то, что с самой первой своей встречи Бен и Канеда начали учить Ариэля тем трюкам, которые сделали из Юноны необыкновенную лошадь.
И не только трюкам.
Ариэль был покорен Канеде и Вену, и оба они соревновались, выдумывая для него новые фокусы, но добивались своего не побоями или страхом, а любовью.
Иногда Канеде казалось, что и Ариэль помогает им собственной фантазией и понимает ее мысли еще до того, как она успевает произнести их вслух.
— Он понимает, ом все понимает! — говорила она Бену.
— Животные, мисс Канеда, — отвечал тот, почесывая голову, — они будут поумнее многих людей, особенно такие кони. как Ариэпь и Юнона.
Коротышка все еще любил Юнону, и Канеда подозревала, что конюх по ночам продолжает оплакивать свою лошадь.
Поэтому ома чувствовала себя виноватой, замечая, что Ариэль предпочитает ее Бену; получалось, что она как бы отбирает у жокея еще одного коня.
Но Бен успокоил ее. Однажды Канеда спросила:
— Бен, тебе хорошо здесь? Правда, ты никогда не покинешь нас?
В голосе ее звучало легкое беспокойство: а вдруг Бен предпочтет вернуться к бродячей жизни? Тогда разлука с Ариэлем разорвет её сердце.
— Мине хорошо, мисс Канеда; ваши отец и мать и вы тоже обращаетесь со мной как с родным. У нас с Ариэлем теперь есть дом, а большего не нужно ни одному человеку.
Когда Канеда поведала матери о своем разговоре с Беном, та сказала:
— Бен очень милый и хороший человек. Нельзя понимать лошадей, как он их понимает, и быть негодяем. Животные, особенно кони, лучше людей чувствуют, каков человек душой. Именно Бен решал, каких лошадей, конюхов и наездников брать во Францию.
Гарри, воспринимавший Бена как своего родственника, отвел его в сторону.
— Ты уж приглядывай за ее светлостью, — попросил он, — чтобы с ней не случилось ничего плохого.
— Будет исполнено, м'лорд, — пообещал Бен.
— Я не одобряю этой сумасшедшей поездки, — продолжал Гарри, — но она так решила, и мне пришлось согласиться. Но если что-нибудь сложится не так, как надо, немедленно возвращайтесь домой. Ты понял меня, Бен?
— Конечно, м'лорд. И с ее светлостью ничего не случится, пока я рядом.
— Верю тебе, Бен. — Гарри опустил руку на плечо коротышки.
Яхта под парусами медленно, но уверенно направлялась в гавань.
— Вот и все, Бен, — сказала Канеда радостно, когда Бен подошел к ней.
— Да, м'леди, готово. А что будет дальше? — Мы выгрузим лошадей и экипаж и, как только все будет готово, отправимся в Нант, где и проведем сегодняшнюю ночь.
— Очень хорошо, м'леди.
— Мае ждет дорога — если не сегодня, так завтра. — Она улыбнулась.
— Ариэль соскучился по доброму галопу, м'леди, то-то ноги разомнет, не то онемели.
— А с ним все в порядке? — встревожилась Канеда.
— Уж кто в порядке, так это он. Незачем беспокоиться, м'леди. Лошади прекрасно переносят трудности, если их не пугать.
Канеда знала, что ни одна из ее лошадей не испугалась морских волн, потому что Бен был рядом и успокаивал их.
Она не сомневалась, что он даже ночевал с ними внизу, и снова порадовалась, что ей удивительно повезло с Беном. Словно бы уловив ее мысли, ом сказал:
— Не стоит беспокоиться, м'леди, все отлично. Вам остается только наслаждаться жизнью.
Она была более чем готова последовать совету конюха.
Франция, которую она видела из экипажа, сидя рядом с мадам де Гокур, полностью соответствовала ее ожиданиям.
Широкие открытые просторы, зеленые берега Луары, а впереди башни и шпили Нанта.
Остановились они в старинной гостинице, где после ужина, оказавшегося гастрономическим шедевром, их уложили спать на перины из мягчайшего гусиного пуха.
Знатные гости и пышная свита произвели исключительное впечатление на хозяина и его необъятную супругу.
Когда мадам де Гокур и Канеда отобедали в уютном кабинете и хозяин гостиницы с поклоном удалился, мадам наконец спросила:
— Ну, ma cherie, теперь ты во Франции, но ты еще не объяснила мне, почему мы высадились в Сен-Назере, а не в Бордо. Мне кажется, нам следовало высадиться в устье Дордони, а не Луары.
Канеда слегка усмехнулась, и мадам де Гокур тотчас поняла, что девушка что-то замыслила.
— Видишь ли, Канеда, я получила от Гарри наставления строго приглядывать за тобой. Ты не хуже меня знаешь, что нам ведено недолго погостить у твоих деда и бабки и побыстрее возвращаться домой. Поэтому я снова спрашиваю тебя: почему мы здесь?
— У меня есть некий план, мадам; однако мне не хотелось бы говорить о нем — на .случай, если у меня ничего не получится. А пока я умоляю вас, не расспрашивайте меня. Позвольте мне самой сыграть свою партию.
Мадам де Гокур рассмеялась:
— Я прекрасно понимаю, Канеда, ты что-то задумала. И поскольку мне остается лишь благодарить тебя за то, что ты привезла меня в любимую страну, и за то, что ты побаловала меня столь элегантными платьями, которые наверняка ослепят моих родственников и друзей, я не могу приказывать тебе. Я только умоляю тебя не наделать глупостей.
Канеда чуть склонила голову набок.
— Все зависит оттого, что называть глупостью, мадам, — ответила она. — Должна ли я говорить, что намерена свершить правосудие собственными руками, не полагаясь на волю случая?
— Ах, Канеда, Канеда! — воскликнула мадам де Гокур. — Ты огорчаешь меня. Но я устала, мне хочется выпить успокоительной тисаны и отправиться в постель в надежде, что завтра не буду испытывать этой ужасной озабоченности и тревоги.
— Безусловно, мадам, — уверила ее Канеда. — Кажется, вы говорили, что у вас есть друзья близ Анже?
— Да, да, — ответила мадам де Гокур, — старинные друзья, и я с великой радостью снова встретилась бы с ними. Эти люди не богаты и не молоды, и ты, возможно, сочтешь их скучными, однако я не могу побывать в этой части Франции, не навестив их.
— Именно это я и предвидела, — оживилась Канеда, — обещаю вам, вы проведете достаточно времени со своими друзьями, а я — с моими.
На следующий день, когда они ехали по живописному берегу Луары к Анже, мадам де Гокур сказала:
— Ты не заметила, Канеда, что не назвала мне своих друзей, которых собираешься посетить?
— Едва ли вы знакомы с ними, — ответила девушка, — и я хочу попросить вас, мадам, об одной любезности.
— Ну конечно, — кивнула мадам де Гокур.
— Не рассказывайте своим друзьям обо мне. В настоящее время я хочу только одного: чтобы никто здесь не знал обо мне.
Мадам де Гокур посмотрела на нее с нескрываемым удивлением.
— Значит, по-твоему, я не должна рассказывать им о том, что сопровождаю леди Канеду Лэнг?
— Умоляю вас, не называйте моего имени, — продолжала настаивать Канеда. — Если они поинтересуются, откуда взялась коляска с лошадьми, можете ответить, что их вам предоставил состоятельный английский дворянин. В конце концов, это никого не удивит, и все решат, что ваш друг проявил подобающее благородство.
Мадам де Гокур рассмеялась.
— Ты пугаешь меня! Придумала какой-то мартышкин фокус, который наверняка не понравится брату, а опала грозит не только тебе.
— Ну доверьтесь мне, — взмолилась Канеда.
Мадам де Гокур принялась возражать, но, Канеда не стала ввязываться в дискуссию или давать какие-либо объяснения в отношении своих планов на ближайшее будущее.
Итак, миновав Анже, они отыскали восхитительную гостиницу в нескольких милях от города на северном берегу Луары.