Джоли на секунду даже зажмурилась. Было легко представить себе, как Даниель выслушивает эти ужасные слова, даже если их произносит человек, которого он ненавидит. И Даниель поверит, потому что в глубине души он уже готов к этому, в полном отчаянии подумала Джоли, но все же заставила себя посмотреть в лицо Айре Дженьюэри.
— Послушайте, вы связались с уголовниками Блейком и Роуди, — ровным голосом обвинила его Джоли. — Но зачем вам это понадобилось? Что общего может иметь с ними человек с вашими деньгами?
— Деньги еще не все, миссис Бекэм, — ответил Дженьюэри тоном зануды-учительницы. — Есть еще месть, например. За довольно долгое время Блейк и я достаточно хорошо узнали друг друга. Все началось с того дня, когда был ограблен банк и он лихорадочно стал искать местечко, где можно было бы пересидеть, пока все не уляжется. И тут мне пришло в голову, что он и Роуди могут оказать мне большую помощь в достижении моих целей.
— Каких же?
— Я хочу отнять все, что имеет сейчас Бекэм, — ответил владелец лесопилки. В его словах не было ни капли юмора, напротив, слышалась неприкрытая злоба. — К тому времени, когда я доиграю весь спектакль, поочередно дергая за ниточки, у него не останется даже того клочка земли, на котором похоронена его жена… о, прошу прощения, моя дорогая… его первая жена.
Прежде чем Джоли успела ответить, появился Блейк и бросил нервный взгляд на Дженьюэри, потом на Джоли и обратно. Хозяин дома оглушительно рассмеялся, словно бы не сидел рядом с покойником. Джоли поняла теперь, что это такое — ночной кошмар.
— Успокойся, Кингстон, — сказал Дженьюэри. — Да, миссис Бекэм привлекательная особа, в ней есть некая изюминка, однако у меня не было достаточно времени, чтобы добиться ее любви, ха-ха! Давай-ка лучше вынесем отсюда труп Флита, пока не рассвело.
Блейк неохотно кивнул, затем оба мужчины, сопя и тужась, потащили ставший таким тяжелым мертвый груз. Джоли и надеяться не смела, что они забудут запереть дверь, и они не забыли.
Едва за ними захлопнулась дверь, Джоли принялась неистово шевелить связанными руками. Они были обмотаны толстой и грубой веревкой, а раз так, то путы не могли быть достаточно крепкими.
Взглянув на лампу, которая еле горела, грозя оставить ее в полной темноте, Джоли покрылась холодным потом. Опустившись на колени перед лампой, после долгих мучений Джоли ухитрилась плечом сбросить стеклянный абажур.
Пламя чуть веселее взметнулось ввысь, но Джоли не обманывала себя: оставалось всего несколько минут, и лампа погаснет. Джоли изогнулась, и, моля, чтобы не загорелась одежда, подставила руки, связанные веревкой, под огонь. Скоро она ощутила жар, а потом языки пламени стали лизать ее кожу. Джоли стоически терпела, и уж когда совсем стало невмоготу и она готова была отпрянуть от огня, веревка перегорела, и Джоли облегченно развела руки в стороны. Она была свободна!
По крайней мере частично…
В последних отблесках света угасающей лампы Джоли стала лихорадочно шарить по полу в поисках какого-либо оружия, но ничего найти не могла. Ну, разве что осколки разбитой стеклянной колбы керосиновой лампы… Джоли быстро схватила самый крупный осколок, зажала его в руке и пальцем проверила острый край.
Задыхаясь от волнения, спешки и страха, Джоли забилась в угол камеры, держа осколок обеими руками.
Лампа погасла, и в камере наступила кромешная тьма. Джоли старалась отогнать прочь панические мысли о крысах и о том, как выглядит мертвый Роуди. Вместо этого попробовала сосредоточиться на воспоминаниях о Даниеле, Джемме и Хэнке, и о том, как ей хочется вновь оказаться с ними.
Она поклялась себе, что если переживет сегодняшнюю ночь, то бросится прямо в объятия Даниеля и расскажет ему, как сильно его любит. Сейчас она познала на собственном опыте, как хрупка порой бывает человеческая жизнь. И сейчас она отдалась на волю судьбы, ожидая, что же произойдет дальше.
Она не знала, сколько времени провела в томительном ожидании — час или день. Но ее одежда насквозь промокла от испарины, мускулы задеревенели, пальцы ныли от мертвой хватки, с которой она держала свое оружие — осколок стекла. Вдруг она расслышала чьи-то шаги, которые направлялись к ней. Джоли, затаив дыхание, сделала шаг назад и замерла, высоко подняв над головой осколок стекла.
Шкаф снова повернулся, и Джоли закусила губу, чтобы криком не выдать себя. В глаза больно ударил мерцающий свет то ли свечи, то ли тусклой лампы. Джоли испуганно наблюдала за огнем, а сердце ее билось так сильно, что казалось, будто его стук слышно далеко за стенами камеры. Вдруг до нее донеслось:
— Джоли?
Она уже готова была бежать сломя голову, когда вдруг поняла, что голос женский, и в самый последний момент выронила осколок стекла, который разбился вдребезги о грязный каменный пол.
— Нан?!
Долгожданный свет двинулся в сторону Джоли.
Та все еще была в столбняке, однако жизнь начала постепенно возвращаться к ней.
— Все в порядке, Джоли, — немного дрожащим голосом сказала Нан, оглядывая узкую маленькую камеру, где ее тоже держали в заключении. — Теперь ты в безопасности.
Джоли дрожала так сильно, что подгибались колени. Она, спотыкаясь, прошла мимо Нан вон из этой комнаты, где пахло крысами, плесенью и смертью. С трудом добравшись до противоположной стены, Джоли прислонилась к ней, глубоко дыша, чтобы удержаться от рыданий или истерических воплей.
— Даниель знал, что я здесь, — после долгого молчания сказала Джоли. — Он знал!
Нан кивнула, беря ее за руку и ведя к каменным ступеням лестницы, ведущей из подвала.
— Он прискакал к нам с Вереной, считая, что я знаю, где тебя искать.
— А что с мистером Дженьюэри, что с Блейком…
Яркий квадрат света ожидал Джоли и Нан наверху лестницы.
— Когда Даниель примчался с начальником полиции и добровольцами, Айра Дженьюэри и Блейк Кингстон вскочили на лошадей и дали деру. Твой муж и остальные погнались за ними в горы.
Джоли была едва жива от слабости, но все же прошептала:
— Как, в темноте?
— Нет ничего опаснее, чем могила, все остальное — пустяки, — ровным голосом ответила вдова Джо Калли.
Джоли довелось испытать много невзгод, но она была полна решимости при всех обстоятельствах оставаться сильной. Вслед за Нан Джоли прошла в гостиную, где пахло трубочным табаком и дешевым ромом.
Нан огляделась и вздрогнула, потом тихо сказала:
— Даниель велел нам оставаться здесь и ждать его возвращения. Но мне кажется, Джоли, что я здесь не вынесу. Давай лучше запряжем один из экипажей мистера Дженьюэри и поедем к тебе домой.
Джоли не более Нан хотела оставаться в этом доме, но ее план несколько отличался от намерения Нан.
— Конечно, вы можете поступать как вам угодно, миссис Нан Калли, — официальным тоном заявила Джоли, — а я собираюсь последовать за своим мужем и посмотреть, все ли с ним в порядке.
У Нан от изумления глаза полезли на лоб, затем она сощурилась.
— Порой бывают минуты, миссис Бекэм, когда я начинаю терять терпение, общаясь с вами, — сказала она, четко выговаривая каждое слово. — Сейчас не время проявлять свое упрямство или свою глупость. Ничто бы не устроило так мистера Дженьюэри, как сцапать вас снова и использовать в качестве оружия против Даниеля!
Джоли было нелегко признать правоту подруги, поскольку каждая клеточка ее требовала сесть на первую попавшуюся лошадь и мчаться вдогонку за Даниелем. Но она лишь кивнула, соглашаясь с Нан.
Нан умело правила коляской Даниеля, а Джоли покорно устроилась на заднем сиденье и переваливалась из стороны в сторону в такт качаниям легкого экипажа. Ночь была темной и холодной, шел снег, но Джоли ничего этого не замечала. Все ее мысли были сейчас о Даниеле, а ее сердце было с ним там, в горах.
Джоли немного оживилась только тогда, когда показались огни фермы Даниеля. Едва она переступила порог кухни, как ей навстречу с криком облегчения бросилась Мэри. Она крепко обнимала и целовала невестку.