– Я могу называть его, как мне, чёрт подери, нравится. Синдром мой, значит, мне и название придумывать.
– Вообще-то, не такой уж он и твой, учитывая, что другие люди...
– О боже! – взмолилась Джули. – Может, не будем спорить, как называется это унизительное состояние?
– А мы не спорим. Мы обсуждаем. И в нём нет ничего унизительного. Не такое уж оно и редкое.
– Да мне плевать, редкое оно или нет. Имею я право унижаться, в конце-то концов?
– Право ты, конечно, имеешь. Я просто хотел сказать, если твоё чувство униженности основано на убеждении, что такая патология встречается крайне редко, то, в статистическом смысле, у тебя нет причин для беспокойства. – Джули ещё не приходилось видеть его столь оживлённым: на щеках выступил румянец, а обыкновенно тусклые серые глаза заблестели. – Можешь находить утешение в том, что ты – часть целого сообщества. А если посмотреть, сколько людей вообще страдает от любого вида фобий, у тебя наберётся приличная компания.
– Значит, я теперь патология? – Джули сжала кулаки. Господи боже, Мэтт просто невыносим! Особенно с этой назойливой ухмылкой на всё лицо. Да он, похоже, только рад к ней придираться. Отлично! Ну наконец у неё появился несносный братец, о котором она так не мечтала.
– Нет, ты – не патология, это акрофобия патологична в том смысле, что твоя реакция на высоту выходит за границы нормальной.
– Тебе что, обязательно исправлять всё, что я говорю? – Джули глянула на его футболку. – Из нас двоих, по-моему, не я выхожу за границы нормального. – Поезд резко остановился. – Это тебя, кажется, вставляет возможность поспорить.
– Ты прямо как Финн говоришь. Мы обмениваемся мыслями. Дискутируем. – Мэтт кинул взгляд на свои шорты. – И пока что я никуда ничего не вставлял.
– Без пошлостей! Так, я объявляю ничью и все остаются при своём мнении. Пошли. Здесь ведь я вряд ли раздобуду кулатту? Мне нужен кофеин, чтобы собраться с силами и всё ж таки найти сегодня жильё.
Джули сошла на платформу, Мэтт – следом за ней.
– Осторожно, – предупредил он. – Смотри, куда идёшь. На этой станции тоже очень крутой эскалатор.
Они поднялись по лестнице и очутились в самом сердце Гарвардской площади. Мэтт показал, где найти доску объявлений с самой разной информацией: от концертов и вакансий до публичных лекций и бесплатных вечерних кинопоказов. Джули здесь нравилось. Никто не казался белой вороной в разномастной толпе студентов, преподавателей, родителей с малышами и панковатых подростков, сбежавших с уроков. Люди собирались группками на бетонных ступенях, музыканты на мощёных тротуарах исполняли песни Джеймса Тейлора, а кукловод на той стороне улицы веселил ребятню танцем замысловатых марионеток. Вполне уместно выглядел даже мужчина в платье с цветочным узором, который разъезжал по площади на роликах и выкрикивал нецензурную версию Декларации независимости. Здесь царила особая чарующая энергетика.
– Как тебе вот это? – показал Мэтт на объявление об однокомнатной квартире.
– Во-первых, я не потяну. А во-вторых, объявление старое. Видишь, все корешки с телефоном оторваны?
– Кто знает? Вдруг после вереницы подозрительных квартиросъёмщиков они снизили цену в надежде, что позвонит кто-то нормальный. Последний желающий наверняка оказался богатым, но безумным клоуном средних лет, который порывался жонглировать соседями.
Джули выгнула бровь.
– Или съехавшим с катушек «ботаником» из МТИ, который всю квартиру забил бы своими компьютерными штуковинами и совсем не оставил места для нужных предметов вроде мебели.
Мэтт постучал пальцем по виску.
– Правильно мыслишь!
Нашлась и пара-тройка обнадёживающих объявлений, так что Джули забила несколько номеров в телефон. Но Мэтту пора было домой за машиной и в школу за Селестой, поэтому проходя по улице Маунт Оберн они взяли в закусочной по сэндвич-роллу на вынос, и Джули нацелилась на поиск любимого кофейного напитка.
– Мэтт, мне срочно нужна кулатта. Скажи, пожалуйста, что её можно здесь достать. Если я в ближайшее время её не найду, могу невольно повторить сцену с эскалатором. – Джули споткнулась о торчащую из тротуара плитку. – Видишь? Уже расклеиваюсь.
– Да. Сейчас найдём.
Мэтт повёл её через площадь на более тихую улочку, затем вернулся на Масс-авеню и далее свернул в небольшой переулок с односторонним движением, то и дело поглядывая на Джули.
А Джули послушно брела за ним и каждый раз удивлялась, когда он проходил мимо очередного «Данкин донатс». После третьей кофейни она остановила его и, склонив голову набок, спросила:
– Ой, бедняга, ты, должно быть, не знаешь, что такое кулатта?
Мэтт даже заёрзал от смущения.
– Э... вообще-то, нет.
– Погоди-ка, я просто обязана запечатлеть это событие. – Она выхватила телефон и быстро обновила статус на Фейсбуке, после чего торжественно зачитала его Мэтту.
Джули Сигл
Обнаружила значительный пробел в познаниях всезнайки. Отмечу эту прелестную новость кулаттой.
Не сдержавшись, она широко улыбнулась.
Мэтт подпёр руками бока.
– Умора. Я никогда не говорил, что знаю всё на свете. Просто я уверен в том, что хорошо осведомлён по многим вопросам.
– Очевидно, не по самым важным. – Джули зашагала впереди. – И, к слову, «уверен» и «самоуверен» – две большие разницы. Смотри, вон «Данкин» в конце улицы. Знаешь, сколько у меня дома до него ехать приходится? А здесь по одному на каждом углу! Это же лучший город в мире. А о моём любимом напитке ты никогда не слышал, потому что наверняка пьёшь только двойной эспрессо без сахара в исключительно чопорных кофейнях. Верно?
– Я так банально предсказуем?
– Нет. Это я кофейные пристрастия за километр чую. А от тебя так и веет горьким двойным эспрессо. Но сегодня ты примкнёшь к толпе и отведаешь кулатты.
Через несколько минут по пути домой через площадь Джули довольно потягивала ледяной кофе-напиток из большого стакана.
Мэтт, напротив, был далеко не в восторге и даже подчёркнуто скривился, сделав глоток из своего.
– Это, между прочим, очень популярный напиток, – поучала она его. – Нечего такую рожу корчить.
– Так вот почему я непопулярен. В точку, Джули. Я просто не разделяю слепое увлечение масс зубодробильным псевдокофеиновым пойлом. Какое облегчение в конце концов понимать, почему моё положение в обществе неуклонно катится вниз.
– Да уж, либо всё дело в футболках, – пробормотала Джули. – Эй, пойдём вдоль реки! – Между домов она заметила узкую голубую полоску воды, и ей нестерпимо захотелось прогуляться по заросшей тропинке мимо живописных пейзажей.
Мэтт откинул упавшую на лицо прядь.
– Сейчас, к сожалению, некогда. Напрямик через площадь быстрее – мне уже за Селестой пора.
– Конечно. Ничего страшного. – Джули сделала ещё глоток. – Спасибо, что помог сегодня. Тебе эта тягомотина наверняка ни к чему, я очень ценю твою доброту. И прости, что ворчала. Не ожидала начать учебный год с такой засады. Для меня ты – сама популярность! – поддразнила она.
– Ага, не за что. И вовсе ты не ворчала. А была откровенной и напористой. Мне эти качества нравятся. Учитывая, что на такой старт в Бостоне ты явно не рассчитывала, ты, по-моему, прекрасно справляешься. Рад помочь.
Несколько минут они шли не разговаривая, и Джули отметила, как уютно рядом с Мэттом даже молчать.
– Значит, ты каждый день Селесту забираешь? – Она надеялась, он не откусит ей голову за вопросы о сестре.
Мэтт кивнул.
– И после школы тоже с ней сидишь? Пока родители не вернутся?
– Ага.
– Когда же ты успеваешь учиться? У тебя, чай, и заданий больше, чем у других студентов.
Он пожал плечами.
– Да не страшно. Я поздно ложусь, мне так удобней. Иногда езжу в институт по ночам, когда нужна лаборатория. Меня это устраивает.