Я удивлена, что он знает об этом. Когда я планировала пойти работать в лабораторию Шрайбера, лучшего из лучших в своей области, Ливай уже давно переехал из Питтсбурга. Конечно, это спорный вопрос, потому что после всех событий двухлетней давности мне пришлось искать другую работу. Но я не люблю вспоминать о том времени. Поэтому я говорю: — Нет, - сохраняя нейтральный тон, чтобы не выдать себя гиене. — Я работаю в НИЗ. Под началом Тревора Слейта. Но он тоже замечательный. - Он вообще не такой. И не только потому, что ему нравится напоминать мне, что у женщин мозг меньше, чем у мужчин.
— Как дела у Тима?
Вот этот грубый вопрос. Я точно знаю, что Тим и Ливай постоянно сотрудничают. Они даже вместе выступали на главной конференции в нашей области в прошлом году, что означает, что Ливай знает, что мы с Тимом отменили нашу свадьбу. Кроме того, он должен быть в курсе того, что Тим сделал со мной. По той простой причине, что все знают, что Тим сделал со мной. Товарищи по лаборатории, преподаватели, уборщики, женщина, которая обслуживала в кафетерии Питтсбурга - все они знали. Задолго до меня.
Я заставляю себя улыбнуться. — Нормально. У него всё хорошо. - Я сомневаюсь, что это ложь. Такие люди, как Тим, всегда приземляются на ноги, в конце концов. В отличие от таких, как я, которые падают на свои метафорические задницы, ломают хвостовые кости и годами оплачивают медицинские счета. — Эй, то, что я сказала раньше, про угловую извилину... Я не хотела быть грубой. Я не подумала.
— Всё в порядке.
— Надеюсь, ты не сердишься. Я не хотела перегибать палку.
— Я не сержусь.
Я пристально смотрю ему в лицо. Он не выглядит злым. Но, с другой стороны, он также не кажется не злым. Он просто похож на прежнего Ливая: спокойный, напряжённый, неразборчивый, совсем не любящий меня.
— Хорошо. Отлично. - Мой взгляд падает на его большой бицепс, а затем на кулак. Он снова сжимает его. Видимо, д-р Уордасс всё ещё недолюбливает меня. Неважно. Это его проблема. Может, у меня плохая аура. Это не имеет значения - я здесь, чтобы выполнить работу, и я её выполню. Я расправляю плечи. — Гай провёл для меня экскурсию. Я заметила, что ни одно из наших устройств ещё не прибыло. Каково время прибытия?
Он поджимает губы. — Мы работаем над этим. Я буду держать тебя в курсе.
— Хорошо. Мы с моей ассистенткой не сможем ничего сделать, пока не появятся наши компьютеры, так что чем раньше, тем лучше.
— Я буду держать тебя в курсе, - повторяет он отрывисто.
— Круто. Когда мы можем встретиться, чтобы обсудить BLINK?
— Напиши мне по электронной почте время, которое тебе подходит.
— Любое подходит. У меня нет расписания до прибытия оборудования, так что...
— Пожалуйста, напиши мне. - Его тон, терпеливый и твёрдый, кричащий: Я взрослый человек, имеющий дело с трудным ребёнком, - поэтому я не настаиваю дальше.
— Хорошо. Напишу. - Я киваю, нерешительно машу рукой на прощание и поворачиваюсь, чтобы уйти.
Мне не терпится поработать с этим парнем три месяца. Мне нравится, когда со мной обращаются так, будто я кусок пупка, а не ценный актив в команде. Вот почему я получила докторскую степень по неврологии: чтобы добиться статуса зануды, и чтобы меня опекали Уордассы всего мира. Повезло мне...
— Есть ещё кое-что, - говорит он. Я оборачиваюсь и наклоняю голову. Его выражение лица такое же замкнутое, как обычно, и - какого черта ощущение его бедра снова в моём мозгу? Не сейчас, навязчивые мысли.
— В здании «Открытий» действует дресс-код.
Его слова не сразу попадают в цель. Но потом они всё-таки прозвучали, и я опустила взгляд на свою одежду. Не может же он иметь в виду меня? На мне джинсы и блузка. На нём джинсы и футболка Хьюстонского марафона. (Боже, он, наверное, один из тех несносных людей, которые публикуют данные о своих тренировках в социальных сетях).
— Да? - спрашиваю я его, надеясь, что он объяснится.
— Пирсинг, определённые цвета волос, определённые... виды макияжа неприемлемы. - Я вижу, как его взгляд падает на одну из косичек, перекинутых через моё плечо, а затем устремляется вверх, к месту над моей головой. Как будто он не может смотреть на меня дольше доли секунды. Как будто мой взгляд, моё существование оскорбляет его. — Я прослежу, чтобы Кейли прислала тебе справочник.
— …Неприемлемы?
— Верно.
— И ты говоришь мне это, потому что...?
— Пожалуйста, убедись, что ты соблюдаешь дресс-код.
Я хочу пнуть его в голени. Или, может быть, ударить его. Нет, на самом деле я хочу схватить его за подбородок и заставить его ещё долго смотреть на то, что он явно считает моим уродливым, оскорбительным лицом. Вместо этого я кладу руки на бёдра и улыбаюсь. — Это интересно. - Мой тон достаточно приятный. Потому что я приятный человек, черт возьми. — Потому что половина твоей команды одета в свитера или шорты, у них заметны татуировки, а у Аарона, кажется, так его зовут, за ухом находится манометр. Это заставляет меня задуматься, может быть, здесь действуют гендерные двойные стандарты.