Я знаю, что лучше не спрашивать: "Почему Норвегия?", поскольку ответ Райке будет просто: "Почему бы и нет?". Вместо этого я спрашиваю: — Тебе прислать денег? - У меня не так много денег, особенно после дней (преждевременных, как выяснилось) празднований, но я могу выделить несколько долларов, если буду осторожна. И не есть. В течение нескольких дней.
— Не, родители этих сопляков хорошо платят. Тьфу, Би, вчера двенадцатилетний пытался потрогать мою грудь.
— Мерзость. Что ты сделала?
— Я сказала ему, что отрежу ему пальцы, конечно. В любом случае, чем я обязана удовольствию быть жестоко разбуженной?
— Мне жаль.
— Нет, не жаль.
Я улыбаюсь. — Нет, не жаль. - Какой смысл делиться с человеком ста процентами своей ДНК, если ты не можешь разбудить его для срочного разговора? — Помнишь тот исследовательский проект, о котором я упоминала? BLINK?
— Тот, которым ты руководишь? НАСА? Где ты используешь свою фантастическую науку о мозге для создания этих фантастических шлемов, чтобы фантастическим астронавтам было лучше в космосе?
— Да. Вроде того. Как выяснилось, я не столько руковожу, сколько со-руковожу. Средства поступают от НИЗ5 и НАСА. У них возникли разногласия по поводу того, какое агентство должно быть главным, и в итоге решили, что у них будет два руководителя. - Краем глаза я замечаю вспышку оранжевого цвета - Финнеаса, примостившегося на подоконнике моего кухонного окна. Я впускаю его, погладив по голове. Он с любовью мяукает и лижет мне руку. — Ты помнишь Ливая Уорда?
— Это какой-то парень, с которым я встречалась и который пытается связаться со мной, потому что у него гонорея?
— А? Нет. Он тот, с кем я познакомилась в аспирантуре. - Я открываю шкаф, где храню «Вискас». — Он получал докторскую степень по инженерии в моей лаборатории и был на пятом курсе, когда я начала...
— Уордасс! (прим. пер.: в слове hardass (жёсткий) заменили букву h на w (Ward – фамилия Ливая)
— Да, он!
— Я помню! Разве он не был... сексуальным? Высоким? Стройным?
Я сдерживаю улыбку, насыпая еду в миску Финнеаса. — Я не уверена, как я отношусь к тому факту, что единственное, что ты помнишь о моём заклятом враге в аспирантуре, это то, что он был 195 см ростом. - Сестры доктора Марии Кюри, известный врач Бронислава Длуска и активистка просветительского движения Елена Склодовская-Салай, никогда бы не стали. Если только они не были такими жаждущими девицами, как Райке - в этом случае они бы точно стали.
— И стройный. Ты просто должна гордиться моей феноменальной памятью.
— И я горжусь. В любом случае, мне сказали, кто будет со-руководителем моего проекта в НАСА, и...
— Не может быть. - Райке, должно быть, села. Её голос внезапно стал кристально чистым. — Не может быть.
— Может. - Я слушаю маниакальный, ликующий гогот моей сестры, пока выбрасываю пустой пакетик. — Знаешь, ты могла бы хотя бы притвориться, что тебе это не очень нравится.
— О, я могла бы. Но буду ли?
— Очевидно, нет.
— Ты плакала, когда узнала?
— Нет.
— Ты билась головой об стол?
— Нет.
— Не лги мне. У тебя есть шишка на лбу?
— …Может быть, маленькая.
— О, Би. Би, спасибо, что разбудила меня, чтобы поделиться этой выдающейся новостью. Разве не Уордасс тот парень, который сказал, что ты уродливая?
Он никогда не говорил, по крайней мере, в таких выражениях, но я смеюсь так громко, что Финнеас бросает на меня изумлённый взгляд. — Не могу поверить, что ты это помнишь.
— Эй, я очень обиделась из-за этого. Ты горячая штучка.
— Ты так говоришь только потому, что я выгляжу точно так же, как ты.
— Я даже не заметила.
В любом случае, это не совсем правда. Да, мы с Райке обе невысокого роста и небольшого телосложения. У нас одинаковые симметричные черты лица и голубые глаза, одинаковые прямые тёмные волосы. Но мы уже давно переросли стадию «Ловушка для родителей»6, и в двадцать восемь лет никто не будет напрягаться, чтобы нас отличить. Не тогда, когда мои волосы были разных оттенков пастельных цветов в течение последнего десятилетия, или с моей любовью к пирсингу и случайным татуировкам. Райке, с её страстью к путешествиям и художественными наклонностями, является истинным свободным духом семьи, но она никогда не может побеспокоиться о том, чтобы сделать модные заявления о свободном духе. Вот тут-то я, якобы скучный учёный, и прихожу, чтобы восполнить этот пробел.
— Так это был он? Тот, кто оскорбил меня по доверенности?
— Ага. Ливай Уорд. Единственный и неповторимый.
Я наливаю воду в миску для Финнеаса. Всё было не совсем так. Ливай никогда не оскорблял меня явно. Хотя косвенно...