С другой стороны, я уверена, что без BLINK, Тревор всё равно не продлит мой контракт.
Моя карьера - это история безответной любви, усеянная хорошо рассмотренными грантами, которые так и не были профинансированы по политическим причинам, дерьмовым начальником вместо рок-звезды, которую мне обещали, а теперь НИЗ и НАСА ссорятся, как кузены на Дне благодарения. Когда твой предполагаемый большой прорыв превращается в проигрышную игру, тогда-то ты и сокращаешь свои потери, верно?
Но что бы осталось от меня без неврологии? Кем бы я была без моей жгучей потребности поправлять людей, которые говорят, что человек использует только 10% своего мозга? (Об этом даже сняли фильм. Ради всего святого, неужели никто не проверяет голливудские сценарии?) Знаете ли вы, что у консерваторов миндалины, как правило, больше, чем у либералов? Что гиппокампы таксистов увеличиваются по мере того, как они запоминают, как ориентироваться в Лондоне? Что различия в мозге предсказывают различия в личности? Мы - это наша нервная система, сложная комбинация миллиардов нейронов, работающих в различных паттернах. Что может быть интереснее, чем провести жизнь, выясняя, чего может добиться маленький кусочек этих нейронов?
Я избегаю своего отражения, когда чищу зубы. Может быть, я слишком люблю то, чем занимаюсь. Мне стоит вернуться в университет и заняться чем-нибудь скучным. Аукционное дело. Морская архитектура. Спортивное вещание. А ещё мне нужно перестать плакать. А может, и нет. Может быть, я должна прочувствовать все свои чувства сейчас, чтобы потом быть нацеленной на решение. Все слёзы на завтра, когда я объясню Тревору всю эту неразбериху. Когда я скажу Росио, чтобы она собирала вещи.
Как только моя голова касается подушки, я понимаю, что взорвусь, если ничего не сделаю. Что угодно. Поддавшись импульсу, я пишу сообщение Шмаку.
МАРИЯ: Ты когда-нибудь думал о том, чтобы оставить исследования?
Его ответ незамедлителен.
ШМАК: Конечно, сегодня
МАРИЯ: Ты тоже ненавидишь свою жизнь? Каковы шансы?
ШМАК: Может, у нас один знак зодиака.
МАРИЯ: лол
ШМАК: Что происходит?
МАРИ: Мой проект - говно. И я работаю с этим верблюжьим хреном, который хуже всех. Бьюсь об заклад, он один из тех придурков, которые не переключаются в режим самолёта во время взлёта, Шмак. Он, наверное, кусает мороженое. Я уверена, что он чихает в ладонь, а потом пожимает людям руки.
ШМАК: Жутко специфично.
МАРИЯ: Но это правда!
ШМАК: Я в этом не сомневаюсь.
МАРИЯ: Как девушка?
ШМАК: Всё ещё замужем. К тому же, она, наверное, думает, что я верблюжий хрен.
МАРИЯ: Она бы никогда. У вас уже начался бурный роман?
ШМАК: Как раз наоборот.
МАРИЯ: Она хотя бы стала некрасивой, пока её не было?
ШМАК: Она по-прежнему самая красивая из всех, кого я когда-либо видел.
Моё сердце учащённо забилось. О, Шмак.
ШМАК: Я тут подумал о том, насколько легче будет моя жизнь, если я уволюсь и стану дрессировщиком кошек. Только вот я даже не могу убедить своего кота не ссать под ковёр в гостиной.
МАРИЯ: Я понимаю, как это может быть проблемой.
МАРИЯ: Ты когда-нибудь чувствовал, что мы вкладываем в это слишком много себя?
ШМАК: В плохие дни, конечно.
МАРИЯ: А бывают хорошие дни? Когда-нибудь?
ШМАК: Мой последний был в средней школе. Второе место на научной ярмарке.
МАРИЯ: Ты выиграл подарочный сертификат Toys «R» Us59?
ШМАК: Нет. Болванчика Марию Кюри, которая держит две мензурки, светящиеся в темноте.
МАРИЯ: Омг. Я бы убила за это.
ШМАК: Если мы когда-нибудь встретимся лично, она твоя.
Мы долго болтаем, и приятно сочувствовать, пока это длится, но как только я кладу телефон на тумбочку, я снова чувствую безнадёжность. Последнее, что я вижу перед тем, как заснуть, - это поражённое выражение лица Ливая, когда я вывалила на него всё то, что он сделал со мной, отпечатанное на моих веках, как постер фильма, который я никогда не хочу снова смотреть.
Глава 7
ОРБИТОФРОНТАЛЬНАЯ КОРА60: НАДЕЖДА
Мой будильник звенит, но я позволила ему задремать.
Один раз. Дважды. Три раза, пять, восемь, двенадцать, какого чёрта он всё ещё звенит, зачем я вообще его поставила...