— Да, но… на диване Росио. Или я вызову слесаря. Я не могу пойти к тебе домой.
— Почему?
— Потому что, - говорю я, звуча как визгливый двенадцатилетний ребёнок. Почему он вдруг стал таким милым? Неужели он чувствует себя виноватым за то, что не рассказал мне о беспорядке в НАСА? Ну, он должен. Но я лучше буду спать под мостом и есть планктон, чем пойду к нему домой и увижу его идеальную семейную жизнь. Ничего личного, но зависть выпотрошит меня. И я не могу встретиться с его женой, пахнув грязными носками и кладбищем. Кто знает, что Ливай уже рассказал ей обо мне? — У тебя, наверное, есть планы на вечер.
— Нет.
— Я не хочу мешать тебе.
— Всё в порядке.
— К тому же, ты меня ненавидишь.
Он ненадолго закрывает глаза в отчаянии, что меня беспокоит. Он за рулём, в конце концов. — Есть ли какая-нибудь невообразимая причина, по которой ты не хочешь остаться у меня, Би? - спрашивает он со вздохом.
— Я… Очень мило с твоей стороны предложить, но я не чувствую себя комфортно.
Это проникает в его сознание. Его руки сжались на руле, и он спокойно сказал: — Если ты не чувствуешь себя в безопасности рядом со мной, я это абсолютно уважаю. Я отвезу тебя обратно к тебе домой. Но я не уеду, пока не буду уверен, что у тебя есть безопасное место...
— Что? Нет. Я чувствую себя в безопасности рядом с тобой. - Когда я говорю это, я понимаю, насколько это правда, и насколько редкое явление для меня. Когда я нахожусь наедине с малознакомыми мужчинами, во мне часто присутствует постоянное ощущение угрозы. Как-то вечером Гай зашёл ко мне в кабинет поболтать, и хотя он всегда был милым, я не могла оторвать взгляд от двери. Но Ливай изменился, что странно, особенно если учесть, что наше общение всегда было антагонистическим. И особенно учитывая, что он сложен как викторианский особняк. — Дело не в этом.
— Тогда...?
Я закрываю глаза и позволяю своей голове упасть обратно на подголовник. Я никак не могу избежать этого, не так ли? С таким же успехом можно склониться к этой куче дерьма.
— Тогда спасибо, - говорю я, стараясь не звучать так подавленно, как я себя чувствую. — Я бы с удовольствием осталась у тебя на ночь, если это не слишком сложно.
* * *
Как только я вижу дом Ливая, я хочу сжечь его огнемётом. Потому что он идеален.
Если честно, это совершенно обычный дом. Но он полностью соответствует моему идеалу, который, опять же справедливости ради, не особенно высок. Мечта всей моей жизни - красивый кирпичный дом в пригороде, семья с двумя-пятью детьми и двор для выращивания растений, благоприятных для бабочек. Я уверена, что психоаналитик сказал бы, что это связано с кочевым образом жизни в годы моего становления. Я любитель стабильности, что тут скажешь?
Конечно, когда я говорю "мечта всей жизни", я имею в виду, что это было пару лет назад. Как только я поняла, насколько жестокими могут быть люди, меняющие жизнь, я вычеркнула из мечты семейную часть. Но дом остался, по крайней мере, по тому, как щемит моё сердце, когда Ливай подъезжает к дому. Первое, что я замечаю: он выращивает в своём саду мяту для колибри - природную кормушку для колибри и моё любимое растение. Грррр. Второе: на подъездной дорожке нет машин. Странно. Но внутри дома горит свет, так что, возможно, машина его жены стоит в гараже. Да, скорее всего, так и есть.
Я выпрыгиваю из грузовика, который несправедливо высок, с уже болью в мышцах и чешущимися ногами. — Ты уверен, что всё в порядке?
Он бросает на меня молчаливый взгляд, который, кажется, означает: Разве мы не проходили это уже семь раз? и ведёт меня по своей подъездной дорожке, где нас окружает восхитительное количество светлячков. Я безумно завидую этому месту. И сейчас я познакомлюсь со второй половинкой Ливая, у которой, вероятно, есть прозвище для меня, уродливая бывшая коллега её мужа по лаборатории. Что-то вроде ФранкенБи (прим. пер. – сравнение с Франкенштейном). Или Бизилла (прим. пер. – сравнение с Годзилой). Подождите, эти прозвища на самом деле довольно милые. Надеюсь, ради их блага они придумали что-то похуже.
Внутри дома тихо, и мне интересно, спит ли уже семья. — Мне вести себя тихо? - шепчу я.
Он бросает на меня озадаченный взгляд. — Если хочешь, - говорит он на обычной громкости. Может быть, стены звуконепроницаемые?
Либо Ливай - очень строгий отец, либо он и его жена - профессионалы в том, чтобы убирать за своим ребёнком. Дом безупречно чист и скудно обставлен, никаких игрушек или беспорядка. Есть несколько инженерных журналов, несколько научно-фантастических плакатов на стенах и открытая книга Азимова на журнальном столике - один из моих любимых авторов. Как этот человек, которого я ненавижу, окружён всем, что я люблю? Это окончательное поражение сознания.