Мои щеки горят. Некоторые люди хихикают, пара человек откровенно смеются, а другие отводят взгляд, явно смущаясь. Сэм хмурится, и краем глаза я вижу, как Тим ухмыляется. Я хотела бы придумать остроумный ответ, но я слишком убита тем фактом, что то, что Ливай считает меня отвратительной - это всё ещё самая смешная внутренняя шутка в лаборатории. Я открываю рот, не зная, что сказать, и...
— У нас всё отлично, - говорит Ливай Майку, его тон - смесь спокойствие большого члена и "я могу убить человека пляжным мячом". Он неторопливо кладёт руку на спинку моего стула и берет виноградину с моей тарелки. За столом наступает оглушительная тишина. Все смотрят на нас. Все. — А что насчёт тебя, Майк? - спрашивает Ливай, не поднимая глаз от моей еды. — Я слышал, что у тебя были проблемы с пакетом документов для получения статуса. Как продвигается?
— О, эм...
— Да. Я так и думал.
Чёрт возьми. Чёрт возьми. Чёрт возьми. Кажется, Ливай закончил есть свою картошку?
— Из любопытства, - шепчет он мне на ухо, как только разговор переходит в другое русло, и Майк смотрит в свою тарелку, наказанный. — Все думали, что я тебя ненавижу, ещё в аспирантуре? Это было не просто твоё заблуждение?
— Это была широко известная правда.
Его рука напрягается вокруг моих плеч, так же крепко, как и его челюсть.
Через несколько минут я извиняюсь, чтобы сходить в туалет. Я накрасила глаза, но всё равно говорю: "К чёрту" и умываю лицо холодной водой. Кто будет смотреть на мою потёкшую подводку? Ливай? Плаксивая Би - это не то, чего он ещё не видел.
Затем я замечаю её. Энни, в зеркале. Она стоит прямо за мной и ждёт, когда я закончу пользоваться раковиной. За исключением того, что в ванной комнате есть ещё три раковины и ни одного человека. Так что, возможно, она ждёт только меня.
У меня болит голова. И сердце тоже, по краям, которые Энни расколола два года назад. Я не могу с ней говорить. Не могу. Не могу. Я не спеша вытираю лицо рукавами. Затем я выпрямляюсь, поворачиваясь к ней лицом.
Она потрясающе красива. Всегда была такой. В ней есть что-то неописуемое, что-то волшебное, что делало меня счастливой находясь в её присутствии. Как ни странно, это чувство всё ещё присутствует, смесь близости, любви и благоговения, которая глубоко проникает в душу, когда я смотрю на её лицо. Видеть Тима снова было больно, но это ничто, ничто по сравнению с Энни.
На мгновение я в ужасе. Она может сделать мне очень, очень больно всего несколькими словами. Но потом она говорит: — Би, - и я понимаю, что она плачет. Судя по тому, как горят мои глаза, я тоже.
— Привет, Энни. - Я пытаюсь улыбнуться. — Давно не виделись.
— Да, я... да. - Она кивает. Её губы дрожат. — Мне нравятся твои волосы. Фиолетовый, может быть моим любимым.
— Спасибо. - Секунда. — Пробовала оранжевый в прошлом году. Я была похожа на дорожный конус. - Тишина затягивается, тоскливая. Это напоминает мне о том времени, когда мы заполняли каждую секунду болтовнёй. — Ну, мне нужно... - Я двигаюсь к двери, но она останавливает меня, положив руку на моё предплечье.
— Нет… пожалуйста. Пожалуйста, Би, мы можем просто... - Она улыбается. — Я скучала по тебе.
Я тоже скучала по ней. Я скучаю по ней всё время, но я не скажу ей. Потому что я ненавижу её. Я и мои люди.
— Я часто слушаю тот альбом, который ты мне подарила. Хотя я всё ещё не уверена, что он мне нравится. А в прошлом году я ездила в Диснейленд, и там был новый парк «Звёздных войн», и я подумала о тебе. И я не смогла завести друзей в лаборатории Шрайбера, потому что там одни парни. Полный «Колбасный фестиваль». Кроме двух девушек, но они уже лучшие подруги, и я не думаю, что я им сильно нравлюсь, и... - Теперь она плачет сильнее, но и смеётся в той самоуничижительной манере, которая принадлежит Энни. — Итак, ты и Ливай, да? Он ещё сексуальнее, чем был в Питтсбурге.
Я качаю головой. — Это не то, о чём ты думаешь.
— Ты, наверное, воплотила все его мечты. Он выглядит счастливее, чем я когда-либо видела его. Не то чтобы я видела его счастливым, когда-либо, до сегодняшнего дня.
Холодная дрожь пробегает по моему позвоночнику. Я понятия не имею, о чём она говорит. — Вообще-то, Ливай ненавидел меня, - упрямо говорю я.
— Сомневаюсь. Ни в каком определении этого термина. Он просто очень... - Она решительно качает головой. — Это не то, о чём я пришла поговорить, я не знаю, почему я говорю об этом... - Она делает глубокий вдох. — Прости меня.
Я могла бы притвориться, что не знаю, за что она извиняется. Я могла бы притвориться, что не думала о ней каждый день в течение последних двух лет. Я могла бы притвориться, что не скучаю по тому, как мы смеялись друг над другом до боли в животе, но это было бы утомительно, и, хотя сейчас 11:15, я уже очень устала.