– Это как в кино. – Она подняла на меня глаза с расширенными зрачками и усмехнулась, как бы понимая, что я не желаю ей верить. – Возможно, днем я бы и не услышала его, но ночью он прозвучал особенно четко. Я же проснулась.
Она сделала еще один глоток виски и откинулась на спинку стула.
– Если вы не поможете мне, то меня арестуют, решат, будто это я его убила.
– А вы кто?
– Да в том-то и дело, что я – никто. И это продолжается уже два года.
Я ничего не понимал.
– Назовите хотя бы свое имя.
– Оля.
– Давайте поступим так. Я отведу вас сейчас в комнату и уложу в постель. А утром, когда вы проснетесь и окончательно придете в себя, мы и поговорим.
– Вы не сдадите меня? Я же никого не убивала. – Голос ее поплыл от слез. Ей так хотелось верить.
– Нет, не сдам. Не выдам.
– Вы можете сами пойти туда и убедиться, что я не сумасшедшая, что не придумала все это. Или что мне это не приснилось. Ну и вызовите полицию, что же делать?
Она встала и, запрокинув голову, словно для того, чтобы виски точно попало в горло, допила его. Вздохнула.
– Я дам вам и одежду. Свою рубашку или пижаму, что хотите.
– Да мне как-то все равно. Просто холодно.
Ее одежду, выпачканную в крови, я сжег в камине.
Я дал ей свой свитер и уложил наверху, в маленькой спальне, которую использовал как комнату для гостей. Она, как ребенок, молча подчинилась, легла, закрыв глаза и подложив под щеку ладони. Я выключил лампу, вышел из спальни и подумал, что и эта сцена могла бы быть фрагментом моего сна. Однако, спустившись в бар, я взял фонарь и вышел из дома, отправился в сторону дома доктора Селиванова. Макс Селиванов, доктор-терапевт, купил коттедж в нашем поселке у одного спившегося нашего товарища Миши Аронова, своего приятеля, за сущие копейки и был счастлив от покупки. Сначала он наведывался сюда лишь на выходные, а после, выгодно вложив свои деньги в какой-то строительный проект, позволил себе в свои пятьдесят с хвостиком бросить практику и всерьез увлечься живописью, в связи с чем окончательно переехал в поселок. Встретили его у нас почти с нежностью – да и как не радоваться, если под боком теперь был человек, который в любую минуту мог спасти от запоя, извлечь занозу, промыть желудок, дать таблетки или микстуру от кашля, перевязать рану или просто выпить за компанию. Доктор Селиванов был спокойным улыбчивым человеком, вполне себе довольным жизнью, и производил очень приятное впечатление. Поговаривали, что у него в Москве осталась квартира, которую он сдавал каким-то американским журналистам, и молодая любовница, к которой он время от времени ездил. Но в мой бар он приходил неизменно один, садился возле кадки с пальмой и заказывал либо водку с малосольной селедкой, либо виски, к которому я неизменно подавал ему блюдце с засахаренным лимоном. Он был очень милым, приятным человеком, любил живопись и часами пропадал в мастерских наших художников, завел себе друзей, работами которых искренне восхищался, подружился с натурщицами. Свои же работы показывал редко и ужасно стеснялся, когда его хвалили. Он осваивал венецианскую акварельную технику и время от времени, когда мы оставались с ним вдвоем, рассказывал, какое удовольствие он получает, глядя, как умно и красиво растекается вода, как ему удается получать нежные цветовые растяжки.
И поэтому, когда я шагал по аллее между мерцающими малиновым блеском еловыми стволами, уходящими верхушками к мглистому зеленовато-синему небу, по направлению к его дому, мне не верилось, что его больше нет в живых. Я почему-то был уверен, что, постучавшись к нему, тотчас услышу шаги за дверью, а потом и увижу его пусть и заспанное, но все равно милое, подсвеченное радостью лицо.
Рядом с каждым коттеджем, а их было пятнадцать, горели мощные фонари, и лишь небольшие участки аллей оказывались в полной темноте. Я шел, вдыхая сырой лесной запах и чувствуя себя совсем маленьким среди высоченных елей. Почему-то подумалось тогда, что жизнь наша чрезвычайно хрупка. Что у нас нет ни плотной чешуйчатой кожи, которая могла бы нас защитить от холода и ран, ни мощных когтей, ни клыков. Удивительно, как мы вообще доживаем до старости.
Оставалось примерно метров двадцать до освещенного домика доктора, когда я увидел светлое пятно на аллее. Остановился. Не хотелось дальше идти.
…Девушка в белом свитере с большим пятном крови в области сердца действительно реально существовала. Она была мертва и лежала на обочине аллеи. И неподалеку от нее я нашел тело доктора Селиванова. Признаюсь, я даже ущипнул себя, все еще не веря, что это происходит в действительности. Уж слишком тихо и мирно мы все в этом поселке жили и особых тревог не испытывали. Как-то так случилось, что здесь собрались исключительно зрелые люди, в основной своей массе состоявшиеся, признанные. Во всяком случае, все неплохо продавали свои картины и романы, и денег хватало иногда не на одну, а на две семьи (над этой мужской особенностью мы сами часто подшучивали). Конечно, у каждого имелись проблемы, время от времени уходили из жизни близкие люди, но все это воспринималось как естественное движение жизни, его логический итог.