Я всегда считала, что люди не меняются. Конечно, можно было закопать поглубже какие-то черты характера, а другие, напротив, выставить на всеобщее обозрение – но «нутро», сама суть человека, всегда оставалось неизменным. С одной стороны, мне становилось от этого грустно – условную «редиску» было не перевоспитать, хоть стегай кнутом, хоть корми пряниками. С другой – это давало возможность «предугадывать» поведение, в общих чертах понимая, что можно ожидать от того или иного индивида. А уж саму себя я представляла этаким прочнейшим монолитом, конструкция которого не допускала даже малейшего шанса на то, что он когда-либо рухнет.
Но жизнь, как известно – совершенно непредсказуемая штука. Это сложный, тяжёлый, но при этом поразительно изящный механизм, состоящий из миллионов, казалось бы, никак не связанных друг с другом деталей. Которые, находясь в постоянном движении, создают колоссальное количество энергии. И порой, когда её становится настолько много, что она начинает буквально сиять, эта энергия притягивает другие жизни. Иногда оба механизма, несмотря на различия и сложность друг друга, работают в полном симбиозе, создавая ещё более совершенную модель. А иногда они только разрушают. Предугадать невозможно.
Даже по прошествии стольких лет, я не могу с уверенностью сказать, чего в моей жизни, начиная с того самого дня, было больше – созидания или разрушения. Приторная сладость столь желанного счастья вперемешку с сюрреалистичными событиями отдельных дней никак не способствовали ясности мысли. Как сказал Хантер С. Томпсон: «Жизнь должна быть путешествием до могилы не с намерением прибыть в сохранности и красивом, хорошо сохранившемся теле, а скорее въехать с заносом, в клубах дыма, полностью вымотанным и изношенным, громко провозглашая – «Вот это поездка!»». Мой вариант.
Извилистыми тропами
Из неведомых глубин собственных мыслей меня вырвал телефонный звонок. Мама. Хотя её «гипер опека» была продиктована исключительно благими намерениями, порой она становилась совсем уж чрезмерной. Я взяла трубку, бросила короткое «Не могу сейчас разговаривать», и, убрав аппарат в сумочку, первый раз по-настоящему рассмотрела лежащего человека. Правильные, можно даже сказать красивые, черты лица искажала застывшая гримаса боли. На нагрудном кармане определённо недешёвого пиджака был приколот металлический значок с синей розой, а ноги едва ли не сверкали начищенными до блеска туфлями. Внешне он никак не был похож на любителя горячительных напитков. «Скорее уж, чистый колумбийский продукт», ехидно заметила Ольга, что была тем ещё Скептиком. «Вот зачем ты так сразу, а?», фыркнула Оптимистка, «Ну шарахнуло мужика, с кем не бывает? Вечно ты ворчишь и ворчишь…».
Слушая этот внутренний диалог, я с грустью наблюдала, как мимо течёт нескончаемый и бурный людской поток. Слишком недоверчивый, чёрствый и погружённый в себя, чтобы остановиться. В такие моменты меня, довольно добрую и открытую, посещало вполне реальное желание, чтобы то существо, которое именуют Творцом, устроило-таки ещё одну небольшую чистку. Не полновесный Апокалипсис, разумеется, а так, «проредить толпу». Особенно меня напрягало выражение брезгливости на некоторых лицах. Так уж сложилось в коллективном бессознательном, что между лежащим на улице и пьяницей по умолчанию ставился знак равенства. А это – мой богатый опыт позволял утверждать с уверенностью – далеко не всегда было правдой. Но, увы и ах…
Я задумалась о том, как было бы здорово, если бы вместо рекламы по телевизору крутили коротенькие ролики из серии «Рушим Стереотипы», как вдруг услышала громкий вой приближающейся сирены. Посмотрев на часы, с недоумением отметила, что с момента звонка прошло чуть больше пяти минут. «Вот же везучий сукин сын, некоторые и по часу ждали!». Белая, под цвет костюма пострадавшего, машина остановилась около тротуара, и из неё неторопливо, вразвалочку вышло двое – молодой парнишка, с виду буквально вчера получивший диплом, и матёрая необъятная женщина преклонных лет, явно идущая вразрез с мужским представлением о слове «медсестра». Первый довольно резво упал на колени рядом с бесчувственным телом, очевидно, заметив лужицу крови, а вторая окинула меня скучающим взглядом с лёгкими нотками сочувствия:
- Вы скорую вызывали?
- Так точно, - несмотря на, прямо скажем, расслабленный вид тётки, я едва удержалась от того, чтобы отдать ей честь, - Быстро вы, однако…
- Это всё Саныч. Гнал так, словно здесь получку раздают, - женщина махнула рукой водителю. Тот, откинувшись на спинку сиденья и закурив, ответил взаимностью, - Давно он так лежит? Надеюсь, Вы не пытались его поднять?