***
Я стояла на обочине дороги, всматриваясь в окружающую тьму, а за спиной характерно потрескивал остывающий металл. Я обернулась – силуэт автомобиля размытой линией вырисовывался на фоне ночного леса. Он таил в себе какую-то скрытую угрозу, словно дремлющий зверь, который может в любой момент очнуться. От капота поднимался едва различимый дымок, и до моих ноздрей долетел незнакомый и малоприятный запах. Я не собиралась приближаться к машине ни на шаг, а потому медленно, как и полагается во сне, побрела в другую сторону. Внезапно впереди вспыхнул одинокий фонарь, который буквально разрезал темноту, очертив вокруг себя кольцо струящегося мягкого света. Я вошла в этот поток, чувствуя какое-то необъяснимое спокойствие, и в его лучах увидела дорожный знак. «Движение направо». Дорога уходила в самую чащу и терялась в темноте. Мне очень не хотелось выходить из уютного освещённого островка, но выбора не было.
Я шла по узкой извилистой тропинке, среди величественных деревьев, верхушки которых, казалось, подпирали собой ночное небо, на котором не сверкала ни одна звезда. Мои ноги будто не касались земли, так что у меня складывалось впечатление, что я буквально плыву в воздухе, при этом впитывая аромат хвои и прислушиваясь к тихому шёпоту ветра где-то в вышине. Ощущения были настолько реальны, но вместе с тем и сюрреалистичны, что я не могла понять, сплю я или нет. До моего слуха донеслась тонкая, едва различимая, песнь скрипки, а взгляд уловил слабое розоватое свечение, пляшущее между деревьев. Я сошла (хотя правильнее будет «сплыла») с проторенной дорожки и устремилась в гущу леса, к мелодии музыкального инструмента, которая с моим приближением стала звучать как-то иначе. Выше. Пронзительнее. Чужероднее. Скрипка не способна выдавать такой диапазон. Страха пока не было – только неясное, расплывчатое чувство тревоги.
Я оказалась на крохотной опушке, в центре которой потрескивал костёр, выплёскивая во тьму миллионы огненных светлячков. Рядом, на голой земле, сидел человек в грязном, потрёпанном пиджаке и невнятного цвета брюках. Увидев меня, он отложил в сторону скрипку и жестом пригласил подойти поближе. Почувствовав замешательство, улыбнулся.
- Я не кусаюсь, Оль. Здесь, у этого костра, ты в безопасности. Ну же, смелее.
- Кто Вы? – тепло – не жар, а именно тепло – и впрямь было довольно приятным.
- У меня много имён. И, боюсь, ни одно из них ровным счётом ничего тебе не скажет, - человек внимательно посмотрел мне в глаза, - Хочешь чаю?
- Нет, спасибо, я не…
- Тут ты принимаешь решения, но я бы на твоём месте всё же не отказывался. Кто знает, куда ты пойдёшь дальше? Впереди – только тьма. А чай я приготовил очень вкусный. Гарантирую – тебе понравится, - он похлопал по земле, - Ты садись, в ногах правды нет.
В моих ладонях оказалась глиняная чаша, от которой исходил потрясающий аромат осени, дождя, лавочки во дворе и мальчика из соседнего подъезда. Я не могла понять, каким образом это сплеталось в единый букет ощущений, но жадно осушила всё до последней капли. Хотя мгновение назад не испытывала никакой жажды.
- Говорил же, что тебе понравится, - человек ухмыльнулся, - Добавки?
Я молча кивнула, и человек наполнил чашу снова. В этот раз – примерно до середины.
- Здесь главное – знать меру. Попробуй растянуть. Не торопись.
Отхлёбывая напиток аккуратными глоточками, я чувствовала, как раскрываются, словно цветок под солнцем, грани моего восприятия. Тепло смешивалось с холодом октябрьского ветра, чайные листья кружились в потоках воды, низвергаемых с небес, глина пахла свежевыкрашенной древесиной… А в конце ждала лёгкая горечь, которую я совершенно не заметила в первый раз. Едва уловимая, будто пёрышко, танцующее с ветром, но, тем не менее, горечь. И всё же мне отчаянно захотелось ещё.
- Пожалуй, хватит, Оль, - человек осторожно коснулся моего плеча, - Теперь просто посиди немного и послушай себя. Костёр скоро погаснет. Да и вообще – задерживаться здесь не рекомендуется. Не возражаешь, если я поиграю на скрипке? В последнее время гостей у меня не то чтобы много, а играть для самого себя – всё равно, что писать картины для того, чтобы сразу же убрать их в ящик. Глупо, не правда ли?
Я закрыла глаза, превратив сон, который вовсе не был сном, в кружащийся водоворот тьмы, где пространство и время двигалось в такт неземным звукам скрипки. Чувства в моей душе сменяли друг друга с невероятной быстротой. На место одиночества приходил восторг, который через мгновение сметало отчаянием, перетекающим едва ли не в экстаз. Это продолжалось, кажется, целую вечность, как вдруг резко оборвалось, и я обнаружила себя стоящей на развилке двух дорог, ведущих вглубь ночного леса.