Мы остались в кухне одни, и Сиротенко повернулся ко мне:
– Извини, я погорячился. Спасибо тебе за Лену.
Я кивнула.
Он оценивающе посмотрел на меня:
– Ты оказала мне услугу…
Отмахнувшись, я попросила:
– Ради бога, ничего не надо! Вот, если можно, не хотелось бы, чтобы эта история стала достоянием гласности.
Он кивнул:
– Само собой. – И уже в дверях сунул мне в руки пластиковый прямоугольник: – Звони, если что. Я тебе должен, а это дорогого стоит.
Я сунула карточку в карман сумки, надеясь, что она мне никогда не понадобится.
На следующий день нас ждал сюрприз: у входа сидели двое ребят в камуфляжной форме и проверяли всех входящих в школу. Позади них с бледным лицом маялся наш директор.
Поскольку теоретически предполагалось, что я ничего не знаю, мне пришлось выслушать разные версии вчерашних событий. Все сходились к одному: полоумный папаша поднял на ноги школу, а директор ему попустительствует, не иначе его заинтересовали деньгами.
Английский язык, по расписанию, шел третьим уроком, и, войдя в класс, я увидела чуть побледневшее личико Лены с проступившими веснушками. Я ободряюще ей улыбнулась.
Когда урок закончился, Лена, проходя мимо, задержалась:
– Маргарита Николаевна, вы не сердитесь на моего папу? Он иногда говорит ужасные вещи, вы не обращайте на это внимания. – Она от волнения покраснела так, что даже веснушки пропали. – Он очень добрый, и хороших людей всегда видит. Вчера я ему много о вас рассказывала, и он пожалел о том, что раньше не был с вами знаком.
Действительно, очень жаль!
Я дипломатично заметила:
– Я совсем не сержусь. Думаю, что вчера он просто очень испугался за тебя. А ты беги, не стоит отставать от ребят.
Лена убежала догонять одноклассников, а я покачала головой: надо же, у такого бандита такая замечательная, нежная девочка.
В школу собиралась приехать очередная комиссия, все бросились приводить в порядок журналы и методические материалы. К охранникам у входа все быстро привыкли. Меня в связи с этой историей никто не тревожил, и мне удалось выбросить ее из головы.
Во время описываемых событий Алла отбыла в очередной заграничный вояж по обмену (не знаю, правда, чем), и я забыла рассказать ей об этом.
В город окончательно пришла весна, я купила себе светлое пальто и легкие туфельки. В зоопарке слонов по теплым дням стали выпускать из слоновника, и они стояли, разложив хоботы на нагревшиеся подоконники низкого первого этажа. Мы с Мишкой много гуляли, жизнь радовала.
В конце мая Алла пригласила меня на какую-то презентацию. Не знаю, почему я согласилась, ведь подобные сборища посещаю редко, но в этот раз надела светлое атласное платье, уложила волосы в затейливую прическу, достала оставшийся от тетки гарнитур розового японского жемчуга. Жемчужины были крупными, странной, грушевидной формы, и светились на коже.
Я тронула губы перламутровой помадой и улыбнулась своему отражению.
Алла заехала за мной ближе к девяти, и мы завезли крайне недовольного этим Мишку к няньке.
Перед входом Алла критически осмотрела меня и сказала задумчиво:
– Хорошо выглядишь! Замуж, что ли, тебя отдать?
Мероприятие шло своим чередом. Приглашенный квартет исполнял Брамса. Дамы в вечерних платьях чинно прохаживались по залу.
Настроение мне портил только какой-то приятель Аллы, не отходивший ни на шаг и пытавшийся всеми силами развлечь меня. Он уже вовсю намекал на то, что здешнее общество ему наскучило, звал в какой-то загородный ресторан и даже сделал попытку схватить меня за руку.
На мое счастье, Аллу с ним вместе увлекла в сторону какая-то смутно знакомая девица с фиолетовыми волосами. Воспользовавшись тем, что осталась одна, я спустилась в зимний сад, полюбовалась на цветущие олеандры и склонилась над огромным бассейном с золотыми рыбками.
Услышав смешок, подняла голову и обомлела: на другой стороне бассейна стоял господин Сиротенко и наблюдал за мной. Немного в стороне маячили две его тени.
Обогнув бассейн, он подошел:
– Загадывала желание? А я ведь предлагал свои услуги. Я, конечно, не золотая рыбка, но, поверь, невозможного для меня мало.
Не знаю, читал ли он «Бесприданницу», но мне последняя его фраза показалась какой-то двусмысленной.
Я подыскивала благовидный предлог для того, чтобы прервать тяготивший меня разговор, но не находила его.
Видимо, на моем лице это отразилось, потому что он насмешливо посмотрел на меня:
– У тебя здесь свидание, что ли, назначено? Так ты только скажи, я мешать не буду.