Его сентиментальность казалась чем-то невероятным на фоне его крутости, которую он демонстрировал во всём остальном. Он производил впечатление сильного и очень уверенного в себе человека, полного жизненной и сексуальной энергии, и поэтому он был столь притягателен для меня. Я все больше и больше влюблялась в него. Карстена нельзя было назвать красивым, но он обладал харизмой, что гораздо важнее. Поэтому в реальной жизни он был чрезвычайно привлекателен, в отличие от своих фотографий, на которых он так мне не понравился первый раз. Меня восхищали его детская непосредственность, его волшебная пластика, особенно когда он танцевал для меня. Когда он приходил к нам, он всегда садился за компьютер и включал музыку, которая ему нравилась. Его вкус был не столь изыскан, как у Йенса, с которым мы совпадали в музыкальных предпочтениях. Мы с Йенсом слушали рок 70-80-х. Карстен любил хип-хоп и «чёрную» музыку. Ему нравилось всё динамичное и подвижное, так как это отвечало его натуре. Он танцевал передо мной, двигаясь как профессиональный танцор, хотя у него не было танцевального образования. Потом он тут же начинал смущаться, пожимал плечами и смеялся. Часто он дурачился как самый настоящий ребёнок, щипая и щекоча меня. Я вырвалась со смехом, называла его «мой Тигр». Уже только за то, что рядом с ним я чувствовала себя юной и беспечной, можно было полюбить его. Однажды Йенс купил мне фиолетовое неглиже, в котором мы занимались с Карстеном сексом на ковре в гостиной. Карстен начал целовать меня в шею. Мне было щекотно, и я смеялась и изворачивалась, елозя по полу. Ковёр был в грубом ворсе, а моя спина в лёгкой комбинации обнажена. В итоге, я страдала потом целую неделю от ран и ссадин на спине, которые мой будущий муж смазывал заживляющей мазью, которую я привезла в моей аптечке из России.
Низкий глубокий голос Карстена буквально завораживал меня. Йенс часто пользовался тем, что я во всем подчиняюсь Карстену, чтобы убедить меня сделать что-то важное для него. Если я брыкалась и категорически вставала в оборону накануне, тут же вызывался Карстен в качестве поддержки. Он приходил и стремительно, без предупреждения, врывался в спальню, где я сидела обиженная и надутая, и убеждал меня в том, что это сделать необходимо. И я подчинялась, даже если это шло вразрез с моими интересами. Карстен внушал доверие своей искренностью и нежным отношением ко мне. Я совершенно не понимала тогда немецкого языка, даже самых элементарных вещей, поэтому Карстен наговаривал текст на моём телефоне, и Google-переводчик бесстрастным женским голосом переводил мне то, что он хотел мне сказать. Конечно, перевод часто был неточный, и не обходилось без курьёзных ошибок, однако с горем пополам мы понимали друг друга. Я называла Карстена нашим с Йенсом арбитром. Мой любовник имел надо мной невероятную власть, и мы все знали это.
В целом, это было чудесное время. Поэтому, несмотря на последующие события, я так тепло и подробно вспоминаю об этом. Мы с Карстеном вели себя как влюбленные подростки: смеялись, дурачились, страстно ласкали друг друга и занимались сексом, стараясь не обращать внимание во время наших сексуальных утех на моего жениха, который после 24 ноября именно благодаря Карстену и его усилиям стал моим официальным мужем.
Йенс злился, что мы не принимаем его в наши секс-игры, закатывал истерики, всячески препятствовал нам насладиться друг другом наедине. По его первоначальному замыслу, всё должно было происходить с его непременным участием. Он пытался пристроиться рядом, брал меня за руку или целовал, но я отталкивала его и демонстративно отворачивалась к Карстену, уделяя все внимание моему любовнику. В ответ Йенс имитировал приступы высокого давления или вскакивал с постели и убегал в соседнюю комнату, проливая капризные слёзы, и тогда Карстену приходилось оставлять меня и спешить ему на помощь. Сколько таких чудесных моментов сексуальной близости было сорвано из-за выходок Йенса! Конечно, его можно было понять: он хотел получить свою долю сексуального наслаждения, но я категорически поставила точку в его попытках организовать наш секс втроём. Я требовала уединения с Карстеном, однако обещала, что после его ухода я помогу моему жениху получить оргазм. Я держала моё слово, как бы это ни было неприятно для меня. Слава Богу, Йенс не требовал многого. Я должна была крепко сжимать или сосать его левую грудь, пока он самостоятельно накачивал свой пенис. При этом он бормотал почему-то на английском «Karsten, fuck my wife». Мысли о том, что другой мужчина пользует его жену, сильно возбуждали его. Меня тошнило, но я выполняла необходимый ритуал, подыгрывая ему только для того, чтобы это поскорее закончилось. Пару раз, когда я себя плохо чувствовала или у меня просто не было настроения, я попыталась проигнорировать этот ежевечерний ритуал, что вызвало яростную реакцию моего мужа. Он грубо схватил меня за руку и попытался привлечь к себе, силой склонив моё лицо к его груди. Я вырвалась, в бешенстве и страхе закричав, что это насилие и я вызову полицию.