– Идиотка! – прорычал Колтмен, наклонившись к ее побледневшему лицу. – Ты сама не понимаешь, что делаешь! Да знаешь ли ты, глупая девчонка, что тебя ждет, если ты останешься с Шарпом в Риверсайде?! Я мог бы неплохо просветить тебя на этот счет, но будет лучше, если я просто заставлю тебя уехать со мной. Позже ты сама скажешь мне за это спасибо…
Он протянул руку к ее талии, но Виктория была настороже. Резко взмахнув хлыстом, она с силой полоснула им Колтмена по руке, а затем, не дав ему опомниться, вырвала у него поводья своей лошади. Следующий удар хлыста пришелся по крупу лошади Колтмена, и та, громко заржав, взвилась на дыбы и понесла. Истошные вопли незадачливого жениха огласили окрестности. Яростно бранясь и рассыпая проклятья, Колтмен пытался остановить взбесившуюся лошадь. Однако Виктория не стала дожидаться, пока он справится со своей нелегкой задачей и, бросив ему вслед насмешливый взгляд, поскакала в сторону Риверсайда.
Спустя десять минут она уже находилась далеко от водопада. Выехав на заброшенную плантацию бананов, девушка в нерешительности остановилась, раздумывая, куда направиться дальше. Благоразумие подсказывало, что самым лучшим решением было бы поскорее вернуться домой, но Виктория не хотела, чтобы прислуга видела ее в таком взволнованном состоянии. Ей требовалось хотя бы немного побыть одной и прийти в себя, иначе о ней могли подумать бог знает что.
Отыскав неширокую тропинку среди зарослей высоких банановых стеблей, девушка направила по ней лошадь. Все ее мысли крутились вокруг нежданной встречи с Адамом Колтменом. Теперь, когда она осталась одна, в ее голове всплыли десятки вопросов, над которыми она сразу даже не задумалась. И самый первый из них – откуда этот человек узнал, что они с Редом не муж и жена?
Колтмен сказал, что достаточно долго наблюдал за ней, чтобы сделать соответствующие выводы… Вспомнив об этом, Виктория ощутила, как ей становится не по себе. Каким образом он мог наблюдать за ней? Не означало ли это, что он уже много дней, а то и недель кружил вокруг Риверсайда, словно коршун, высматривающий добычу? Но для чего ему это понадобилось? Только для того, чтобы, выбрав удобный момент, сделать ей предложение, или же у него имелась и какая-то иная цель?
То, что Колтмен приобрел земли вблизи Демерары и занялся добычей руды, тоже казалось Виктории странным. Насколько она помнила со слов Джонатана, он имел в лондонском свете репутацию отъявленного повесы, лентяя и прожигателя жизни. Как мог такой человек заняться серьезным делом, требующим деловой хватки и огромного трудолюбия? И откуда у него взялась уверенность, что он скоро разбогатеет? Шарп уже два года является владельцем рудников, но Виктория не помнила, чтобы он когда-то говорил о больших деньгах…
Внезапно из густых зарослей раздался столь пронзительный крик, что девушка подпрыгнула в седле, вмиг забыв о своих размышлениях. Остановив лошадь, Виктория испуганно повернулась в ту сторону и прислушалась. Спустя несколько секунд крик повторился, но теперь он был гораздо слабее, и следом за ним раздался чей-то угрожающий возглас, похожий на рычание дикого зверя. А затем послышался странный звук, напоминающий падение тупого предмета.
– Паршивый щенок! Вздумал тягаться с самим Рыжим Саймоном? – донесся до девушки злобный, издевательский голос.
Виктория почувствовала, как ее бросило в жар. На какое-то время руки и ноги налились свинцовой тяжестью, тонкая ткань амазонки стянула грудь, словно плотный корсет. Рыжий Саймон! Неужели это тот самый отвратительный каторжник, с которым она столкнулась в джорджтаунском порту? Значит, он все это время находился на рудниках Реда, так близко от Риверсайда и от нее самой?!
– Лежи спокойно, гаденыш, если не хочешь, чтобы я свернул твою щенячью шею, – снова раздалось из банановых зарослей.
«Ребенок! Этот негодяй напал на ребенка и теперь угрожает ему», – пронеслось в голове у Виктории. Оцепенение разом прошло. Ее вдруг охватила такая ненависть к подонку, напавшему на беззащитного человека, что она перестала испытывать страх. Собрав всю свою решимость, девушка вытащила из-за пояса пистолет и повернула лошадь к зарослям.
Осторожно, стараясь не производить лишнего шума, Виктория въехала в гущу высокой банановой травы. Не прошло и полминуты, как заросли неожиданно расступились и девушка оказалась на небольшой полянке. От картины, представшей ее взору, у Виктории вырвался крик изумления и ужаса. На куче сухой травы лицом вниз лежал худощавый парнишка. Его рубашка была разорвана, по разбитой щеке стекала струйка алой крови. А над ним, на четвереньках, стоял рыжий громила Саймон и, запустив свои огромные волосатые ручищи под живот мальчишки, деловито расстегивал ремень его штанов. Выражение лица каторжника не оставляло сомнений в его ужасных намерениях. Его хищные глаза горели одержимостью, рот был оскален в плотоядной, какой-то звериной ухмылке, по заросшему бородатому лицу стекал пот.