– Миссис Шарп, вы – словно благородная орхидея, случайно оказавшаяся среди полевых цветов, – восхищенно произнес Френк Роджерс, сосед Виктории по столу, которого Ред представил ей вторым после хозяина дома. Роджерс был управляющим на шахтах Реда и приехал в Джорджтаун специально, чтобы встретить его. – Решительно, Шарпу повезло с женитьбой.
Мило улыбнувшись, Виктория кокетливо опустила глаза и украдкой взглянула на Реда, сидевшего во главе стола рядом с губернатором Брейном. Их взгляды встретились, и губы девушки в очередной раз за вечер растянулись в дурацкой улыбке. Ее сегодняшний успех был сущим пустяком по сравнению с тем вниманием, которым пользовался Шарп. Мужчины засыпали его расспросами об устройстве рудников и торговых операциях и жадно ловили каждое его слово. Женщины изощрялись в усилиях обратить на себя его внимание. Сам губернатор весь вечер не отпускал его от себя, время от времени отводя в сторону и тихо о чем-то советуясь.
Это был какой-то всеобщий интерес. Виктория отказывалась верить своим глазам и ушам. Привыкшая к тому, что высшее лондонское общество относится к Редьярду Шарпу с оскорбительным пренебрежением, она чувствовала себя совершенно сбитой с толку. И ужасно гордилась им, хотя это и казалось ей нелепым. В своем строгом костюме Ред выглядел настоящим олицетворением хорошего тона, а его сдержанные, безукоризненные манеры и доброжелательное, ровное отношение ко всем присутствующим вызывали невольное уважение. Он излучал обаяние, уверенность в себе и надежность – и все окружающие словно стремились позаимствовать у него хоть малую долю этих качеств.
К концу обеда непринужденный светский разговор вновь перешел на злободневные темы. Говорили о сложностях вывоза ценной древесины и железной руды из глубинных районов колонии. Виктория слушала вполуха, но внезапно кто-то произнес слово «каторжники», и девушка мгновенно насторожилась.
– Мистер Шарп, ваши рудники в верховьях Демерары действуют вот уже два года, – говорил один из гостей, – и за все это время вы не купили для работы на них ни одного негра. Вместо этого у вас работают каторжники, которых отправляет сюда английское правительство. Ради чего вы заключили новый контракт на использование труда преступников? Неужели за возню с каторжниками полагаются такие большие льготы?
Ред внимательно посмотрел на говорившего.
– Льготы действительно немалые, мистер Стейли. Однако основная причина не в этом. И даже не в том, что я являюсь противником использования рабского труда. Просто английские каторжники трудятся намного эффективнее, чем негры.
– Но возможно ли это? – выразил сомнение один из офицеров. – Разве кто-то станет работать на совесть из-под палки?
– Вы правы, капитан Хайд, – улыбнулся Ред. – Никто не будет работать на совесть, понуждаемый кнутом надсмотрщика. Да я и не сторонник таких методов, для этого нужно родиться плантатором. Однако заставить каторжника работать с полной отдачей можно, дав ему хороший стимул. Если преступник будет знать, что ему сократят срок, он будет стараться. Лучшего стимула просто не существует.
– Звучит убедительно. Однако, мистер Шарп, не кажется ли вам, что вы видите проблему там, где ее на самом деле нет? – Вопрос был задан неприязненным тоном, и Виктория поспешно обернулась в сторону говорившего. Его голос показался ей странно знакомым, но высокий головной убор сидящей рядом с ним дамы мешал ей рассмотреть его лицо. – К чему все эти гуманные изыски? Лично я знаю только один эффективный, проверенный метод заставить людей работать до седьмого пота – страх наказания или смерти. Купите себе несколько десятков негров, поставьте меня управляющим и разрешите обращаться с ними, как мне заблагорассудится – и ручаюсь вам, что не пройдет и трех месяцев, как ваши затраты на покупку живого товара окупятся.
Слова говорившего вызвали заметное недовольство среди губернаторских гостей – если кое-кто и одобрял подобные методы, то постеснялся бы заявить об этом во всеуслышание. Виктория с беспокойством взглянула на Реда. Его лицо оставалось на удивление спокойным, но на губах проступила едва уловимая презрительная улыбка.