— Татьяна Анатольевна, вас до машины довести или вы на автобусе? — обратился я к девушке, поравнявшись со ступенями, и раскрыл зонт. — Разрешите проведу.
— Спасибо. — Она быстро нырнула под зонт. — Мне на парковку, вон к тому красному «матизу». Зонт дома оставила. И, как назло, дождь.
Нести зонт оказалось удобно, потому что Татьяна ниже меня и худенькая, ей даже не нужно прижиматься плечом к моему мокрому плащу. Машинка оказалась старенькая, на вид бодрая, не битая, но всё равно производила впечатление ненадёжного транспорта. Наклейка на заднем стекле и детское автокресло говорили, что у женщины есть маленький ребёнок. А так и не скажешь, внешне молоденькая, только глаза уставшие. Хотя в наше время кто идёт с работы весёлым и отдохнувшим? Только тот, кто идёт не с работы вовсе.
Дождавшись, когда Татьяна сядет в «матиз», вернулся на КПП, принял пропуск, открыл ворота подъехавшей машине, кивнул и пожелал счастливого пути автоледи.
Интересно, а с кем ребёнок в субботу остался, если Татьяну Анатольевну вызвали на работу? И кольца обручального на пальце нет…
«Не о том думаешь, Саня, не о том», — одёрнул себя и вернулся в помещение. Ещё час дежурства, и можно завалиться в спортзал — размяться, встать с кем-нибудь в спарринг.
— Что, Мак, решил сделать карьеру через койку? — как только я переступил порог, спросил Грей, раскачиваясь на стуле и гнусно улыбаясь. — Конечно, тебе бабы никогда не отказывают. В чём секрет, не поделишься?
Я снял плащ, стряхнул с него воду на пороге и повесил на крючок, раздумывая, а отвечать ли вообще. Но всё-таки ответил, проходя к столу и отсматривая мониторы:
— Секрет в том, Серый, что я ко всем женщинам отношусь с уважением. Меня так батя воспитал. И они отвечают мне взаимностью. А ты к ним относишься как к бабам, соответственно, на твоём жизненном пути и попадаются одни… бабы.
— Ну коне-е-е-ечно, — гаденько улыбаясь, пропел напарник, — и морда твоя симпотная, и бэха твоя новая тут ни при чём, и зарплата с кучей нулей никому не нужна, только на одном уважении и выезжаешь. Ага-ага! Но в этот раз ничего тебе, Мак, не обломится. Нашу Стечкину сам Игнат имеет. Твои нули против его не взлетают.
— Ты, Серый, хуже бабы деревенской, что на завалинке сидит и весь день семки лузгает. Ты неделю в академии, а уже знаешь все сплетни, все самые грязные подробности. Зачем тебе чужие проблемы? Для чего ты всё это собираешь и вынюхиваешь?
— Чтобы быть в курсе происходящего. Держать, так сказать, руку на пульсе.
— Да на каком пульсе, Серый?! Ты просто бултыхаешься по уши в чужом дерьме!
Выпад Серого я ожидал и успел перехватить руку напарника, целившегося мне в живот. От рывка Грей слетел со стула, чем я и воспользовался: заломил руку и, точно ударив ботинком под колено, заставил рухнуть на пол. Надавил коленом в спину, наклонился ниже и произнёс:
— Ты, Серёга, или учись спокойно принимать о себе правду, или выгребай из этого дерьма. Хочешь помахать кулаками — приходи в спортзал. И нервишки подлечи, совсем расшатались. Валерьяночки попей, чаёк с мятой.
Я, конечно, откровенно издевался, и напарник это понимал, но, лёжа мордой в пол, ничего мне сделать не мог. То, что он припомнит, я не сомневался, злопамятный, гадёныш. И управы на его никакой нет, Михей уже не авторитет. Хотя стоит к командиру съездить поговорить, может, что и подскажет дельное относительно Грея. Он с Серым не одну операцию прикрывал. Это я с ними только два года служил, а они побольше вместе были.
Встал на ноги, протянул руку, помогая подняться Серому. Глаза какие-то нехорошие у него, чересчур блестящие, и концентрация слабенькая.
— Слышь, Грей, а ты сам себе никаких лекарств не прописал? Уж больно ты нервный. Во вторник начало зачётов по стрельбе. Ты вообще не в форме.
— Да пошёл ты! Заботливый нашёлся. — Напарник схватил пачку сигарет со стола и без зонта сиганул под дождь курить.
Вообще не моё это дело, и Серый не тот человек, за которого буду переживать, но в памяти сделал зарубку, что стоит к нему присмотреться. И на стрельбах особенно внимательно. В моих интересах, чтоб он нормативы завалил и в формировании групп на август не участвовал. Но и в интересах Грея скинуть меня, а он, если появится такая возможность, раздумывать не станет.