Штаб предполагал, что где-то на полпути на нас должны напасть боевики, чтобы захватить партию оружия. Группа сопровождения, где были Могол и Юла, вылетела ещё в понедельник. Официально они в нашей операции не участвовали и имели другие цели. Неофициально — пара звеньев, один из которых обязательно снайпер, должны были ждать нас на контрольных точках, до и после предполагаемого места нападения.
Но ни в одной контрольной точке, ни в месте Х нас никто не ждал. Планы А и Б отметались. Оставались две контрольные точки с поддержкой, а потом пустая дорога и, сколько хватает обзора, песок, песок, песок и палящее солнце.
Самое моё нелюбимое место на дороге — поворот, за которым тебя обязательно кто-то ждёт. Но нет! И тут чисто. Или утечка информации в штабе имела место быть, и боевики предупреждены. Или нас ждут ближе к лагерю, а там прикрытия у нас нет. Город полуразрушенный, за любой из рассыпающихся стен может сидеть боевик с нашей же винтовкой. Нам в сам город не надо соваться, пройдём по самому краю, чтоб подойти к лагерю. Но интуиция вопит, что ждут нас именно возле лагеря. И ждут громко, потому что если бы хотели получить оружие тихо, напали бы по дороге.
— Майор, — тихо окликнул один из медиков. — Не знаю, какой у тебя план и какие цели перед тобой поставлены, но я сдаю оборудование и остаюсь в лагере на неделю. Нам с ним, — кивок в сторону коллеги, — спешить некуда. Давай, что ли, перекурим, не доезжая до города? А то потом начнётся: «Угости сигареткой, твои вкуснее». Беженцы — такие попрошайки.
«Не курю», — вертелось на языке. Но сам сказал:
— Покурим, мы тоже не спешим.
Похлопал Свиярева, что был в нашей машине за водителя, по плечу, высматривая место для остановки. Недалеко уже видны окраины города, разрушенные стены, выбитые окна. Здесь война идёт всегда. Здесь война — вместо жизни.
Высыпались на дорогу у припаркованных машин: два бронированных «патриота» для сопровождения и две машины с грузом. Я, двое медиков, Грей и трое бойцов стоим со стороны, не просматриваемой с города. Свиярев и Джималиев спокойно переговариваются, а вот Кордин нервничает. Наблюдаю исподтишка за парнем, что пинает камни на дороге, передёргивает плечами и часто поглядывает на Свиярева. Ждёт команды к нападению?
В гарнитуру слушаю приказы командира группы сопровождения о смене точек, но незамеченными пробраться на окраины города им не удастся. Я это отлично понимаю. Как и то, что не просто так медик предложил остановиться.
Подхожу к Грею, который вызвался ехать в одиночестве в замыкающей машине с грузом, перекидываюсь парой фраз, когда боковым зрением замечаю, как Кордин, выхватив пистолет, одним выстрелом в голову убирает Джималиева из числа живых свидетелей. Свиярев тем временем стреляет в удивлённого Кордина и сам получает пулю от медика.
Пара мгновений, пара ударов сердца, и на площадке перед машинами остаются лежать три трупа и стоять четыре человека. Два медика, которые, со слов Королёва, были проверенные ребята, Грей и я с приставленным к виску пистолетом. Серый взял меня на мушку, выдернув гарнитуру из уха. Непонятно, зачем ему это, но геройствовать мне не хотелось, выясняя прямо сейчас его мотивы.
Мозг быстро отщёлкивал варианты развития событий, выискивая лазейку.
— Молодец, Грей, — медик кивнул. — До прихода группы сопровождения минут двадцать. Сейчас подтянется Алим.
В этот момент зазвонил телефон в кармане у медика, и, бросив на ходу: «Майора кончай, Грей, и по коням. Алим уже рядом», он развернулся спиной, отвечая на звонок. Второй уже залезал на водительское место в кабину машины с грузом.
Раздался выстрел…
***
Раздался выстрел… и медик с пробитым затылком рухнул в песок. Второй успел выстрелить из машины и попал мне в левую руку. Грей стоял правее, ближе к машине, перекрытый моим телом от пули. Оттолкнув меня за машину, он распахнул дверцу и под её прикрытием отстреливался от последнего живого свидетеля, которого начальство мне настоятельно рекомендовало доставить для дачи показаний.
Но сейчас, учитывая совокупность обстоятельств, меня мало интересовал приказ Королёва, чьи проверенные люди, судя по всему, и оказались мозговым центром всех махинаций с оружием. Доказать, конечно, его недосмотр или даже причастность будет сложно. Моё слово против его. Но, чтобы доказывать что-то, нужно выжить.