-Я знаю, что мама помогала ей…
Курьянов покачал головой. Мол, как же, «помогала».
-А на радио, между прочим, она сама…
-Даша, всегда найдется бедная бывшая сокурсница – мать-одиночка, которая рада каждой копейке. - Михаил передёрнул плечами. – Это тот вид нечистоплотности, он которого лучше держаться подальше: легко в этом во всем увязнуть.
Наверное, я должна была защитить свою родственницу… Всё таки одна семья. Да и наверняка всё было по закону: Регина должна была заплатить той девушке хоть какие-то деньги.
-Она ведь ей заплатила? – уточнила я, мысленно ругая себя за собственный вопрос.
Курьянов кивнул.
- Кинула на карту какую – то копейку. Вопрос не в этом.
- А в чем? – с облегчением выдохнула я. Всё-таки Регина не обманщица.
-Регина просто повторяет написанное для неё другим человеком. Понимаешь? Она не хороший специалист, она даже вообще не специалист. Люди ей доверяют, ожидая получить помощь настоящего профессионала которого они знают по радио передаче. Только вот частный прием клиентов ведёт не та умница, которую кинул мужик и которой деваться некуда, а бездарь, которая умудрилась получить диплом, ни разу не появившись в стенах института.
Я подняла взгляд на Курьянова.
И поняла, что не знаю, что делать дальше с этой информацией.
Михаил усмехнулся.
-Не самая хорошая новость, не так ли?
-А мой брат. Он знает?
- А как ты думаешь, зачем он протащил свою жинку на телевидение? Бережко, в отличие от Регины, понимает, что если с одним из её пациентов случится что-нибудь нехорошее, это может быть даже не штраф – а реальный тюремный срок.
-Он нам ничего не говорил… -как –то обиженно протянула я. –По крайней мере, мне.
А как же мама с папой?
-Думаю, твои родители достаточно пожили на свете, чтобы понять это самостоятельно.
Курьянов, приблизившись ко мне, не удержался, чтобы не наклониться и коротко меня не поцеловать. Правда, я сама заставила его удлинить поцелуй – хотя и встретила некоторое сопротивление со стороны своего мужчины.
-Дашка, - фыркнул Михаил. – Я же весь мокрый… после спортзала.
Я в это время тянула его вниз – чтобы он присел на мою кровать.
-Какая разница, - протянула я, совершенно не чувствуя неприятного запаха от Курьянова. Наоборот, пахло какой –то туалетной водой… или дезодорантом. Приятно, в общем.
И я дала ему это понять, проведя своими ладонями по его футболке.
-До сих пор не верю, что мне так повезло, - хохотнул Курьянов, обцеловывая мои губы.Вроде бы простые прикосновения – а так приятно… —Я когда в Краснодаре приземлился, думал, что это будут самые скучные две недели в моей жизни.
- Да что ты? –я шутливо прищурила глаза, будто выражая этим своё отношение возмущение.
- Эй-эй, не ругайтесь, милая леди… Я признаю, что со мной случилось настоящее чудо.
Дурашливо прижав ладони к груди, Курьянов высокопарно протянул:
-Я был одинок и несчастен, пока прекрасная принцесса, волею случая попавшая в мою постель, не расколдовала меня.
Тут он сбился с роли и задумчиво посмотрел на меня.
- Или околдовала? – Он постучал указательным пальцем по своим губам. - Ты как считаешь, Даш?
-То есть ты считаешь, что я не принцесса, а колдунья?
Моя рука медленно потянулась к подушке.
-Всё, всё, всё… - миролюбиво вытянул перед собой руки Курьянов. – Если моя невеста и имеет отношение к магии, то она совершенно точно никакая не колдунья, а светлая волшебница.
Я захохотала – и всё таки кинула подушку в наглого Великого и Ужасного.
А он в ответ принялся меня щекотать.
И это был наш последний раз, когда мы так дурачились. Потому что потом случилось то, что, наверное, и должно было случиться. Мы и правда, оставаясь наедине, заигрались в сказку. Все эти посиделки, вино, неспешные разговоры… всё это хорошо, когда ты ограничен в пространстве, в компании.
Но, как показало моё «коньячное» утро – трезвость рано или поздно, но всё равно наступает.
Принося с собой чувство сожаления за допущенные ошибки.
И воспоминания.
На самом деле, очень хорошо, когда после коньяка отшибает память.
Жаль, что везёт не всегда.
Кто-то однажды сказал, что наши недостатки – это продолжение наших достоинств. Хотя, нет… причем тут это. Да и вообще, девственность в нашем мире давно уже не достоинство, а некий показатель того, что с девицей что-то не то. Мол, на нормальных-то спрос есть, а если спросу не было, то и …
Честно сказать, в этом отношении, я всегда была девушкой своего времени и никогда не держалась за ненужный рудимент женского тела. Никакого бреда вроде «только после брака», никаких искусственных ограничений. Другое дело, что в отличие от своих подружек, спешить начинать половую жизнь я тоже не хотела. Из-за брезгливости.
Вот к примеру, вы же ведь не каждого человека пустите жить к себе в дом? Только близкого, только проверенного – который ничего не испортит, ничего не украдёт… Так как же можно пускать в своё тело того, кого не пустишь в собственный дом?
А может, во всём виновата долбаная классика. У Достоевского, в «Раскольникове», когда Соня спрашивает у Екатерины Михайловны, мол, мне, что, на панель идти, а та ей по-житейски отвечает: «А чего беречь-то? Эко сокровище».
Я на той главе с ужасом закрыла книгу, понимая, какая чернота в душе у Катерины Михайловны, какая у неё искорёженная, потерянная душа, не ждущая от этой жизни больше ни радости, ни любви.
И пусть у них всё это было из-за нищеты, пусть из-за безысходности, но… мне не хотелось относиться к себетаким образом.Я не готова была делиться своим телом ради каких –то благ, я хотела… да, считайте меня наивной, но я ждала любви.
Не брака, не смены фамилии – а того самого человеческого чувства, которое ищут все романтики, и которое отрицают все циники… Впрочем, последних я в расчёт не брала: если есть на свете материнская, отцовская любовь; любовь человека к Родине, к тому месту, в котором он родился и вырос — то разве можно отрицать любовь к человека к своему партнёру по жизни?
Действительность же превзошла все мои ожидания. Оказывается, очень важно, чтобы рядом с тобой оказался тот самый, правильный.
Нельзя сказать, что я забыла то, с чего началось наше знакомство; не забыла я и о различиях в наших статусах, и о некой недоговорённости… но сейчас это было казалось абсолютно неважным. Потому что – я, наконец-то, призналась в этом самой себе: мне хотелось быть с этим мужчиной. На каком- то физиологическом уровне мне стало важным находиться рядом с ним – дотрагиваться до него, и ощущать на себе его прикосновения.
Нет, мы пока не переступили ту самую границу, но она всё больше истончалась, испытывая нас на прочность и здравомыслие.
- Я не хочу торопить тебя, - прошептал Курьянов, когда с трудом оторвавшись от меня, он сам целомудренно застегнул мою кофту на молнию. И коротко поцеловав меня в губы, он добавил. – Я хочу, чтобы первый раз со мной тебе особенно запомнился.
А я … я была уже настолько пьяной от страсти, что не сразу поняла, о чем он говорит. Пока Михаил, поцеловав меня в макушку, не добавил:
— Мы как-нибудь потом, когда приедем погостить к твоим родителям на выходные, обязательно опробуем твою комнату.
И только тут я поняла, что Курьянов сам… не торопится. Я с удивлением посмотрела на него.
-Ожидание, конечно, убивает…, - рассмеялся Михаил, взлохматив мне волосы. - Но и бодрит одновременно.
И тут же, нежно меня поцеловав, он сказал, что сейчас быстро сходит в душ – и после мы пойдем гулять вокруг дома. Поскольку мы уже провели какое – то время в спортзале, возвращаться обратно туда опять не хотелось, а энергию надо было куда-то сбрасывать.
И я послушно следовала за ним, улыбаясь – потому что Курьянов делал всё, чтобы мне было хорошо рядом с ним.