— Приветствую кровавую гиену Уолл-стрита, — пошутила она.
— А я — заслуженную убийцу рабочего класса, — в тон ей ответил он.
В кафе еще не было публики. Клод с Филиппом пересекли пустую танцплощадку.
В углу просторного зала молодой человек с пышными вьющимися волосами играл на рояле и напевал в микрофон:
— «When ever we kiss, I worry and wonder — your lips may be near, but where ist your heart…»[46]
— Старая песня из фильма «Мулен Руж», — сказал Филипп.
Молодой человек поклонился им.
— Жорж исполняет только старые вещи, — сказала Клод. — Красивые старые песни… Оглядитесь, Филипп!
Почти все стены были заставлены книжными полками, а на них вплотную, корешок к корешку, много старых книг в солидных переплетах. В нишах между полками перед низкими столиками маленькие диваны, а над ними — писанные маслом стилизованные портреты собак. В сером шелковом платье, увешанная драгоценностями, с диадемой на лбу скалится пуделиха — принцесса-наследница престола; во фраке, с хризантемой в петлице, с невыразимо печальными глазами повесил свои длинные уши бассет, ее принц-супруг; в огромном мускулистом доге с блестящей черной шерсткой сразу можно признать Отелло. Он сидит почти обнаженный, упираясь лапами в ляжки. Он в гранатовом ошейнике, красных трусах, через плечо у него перекинута ярко-красная орденская лента. Кроваво-красный фон картин позволяет угадать, какая трагедия его ждет. Гамлет, гончий пес в черном бархатном наряде и скромной черной короне, на которой всего несколько драгоценных камней, приник мордой к черепу, который поддерживает левой лапой. А вот взбесившийся дог в генеральском мундире с многочисленными рядами ярких орденов на груди и с пеной у рта; вот Чарли Чаплин, черный пудель в знаменитой черной шляпе, в распахнутой куртке, из-под которой вылезают курчавые волосы, у него аккуратно причесанные и слегка завитые брови и бородка, в правой лапе у пуделя-Чаплина палочка; блейзер с клубным вензелем, броский галстук, сигарета в оскаленных зубах — это уже другой гончий пес в роли жиголо.
Лишь в одной из ниш Филипп, заняв место рядом с Клод на диване под портретом Генриха VIII, заметил молодую парочку.
— Кто написал все эти картины? — спросил он.
— Никто не знает, — ответила она. — Странная история. Бар этот существует давно. Семь лет назад хозяева решили все в нем отреставрировать. Эти картины тогда уже висели здесь — без подписи художника. Реставраторы сделали все, чтобы его разыскать. Но все усилия оказались напрасными.
— А он, может быть, живет себе и не тужит где-нибудь на острове в Индийском океане с женой-аборигенкой.
— Singing in the rain,[47] — начал наигрывать молодой пианист.
Подошедший к их столику мужчина в короткой белой куртке и черных брюках учтиво улыбнулся Филиппу.
— Это Робер Арто, Филипп. Эх, в скольких битвах нам пришлось сражаться вместе, правда, Робер?
— Да, что было, то было. Но если что, за нами и сейчас не заржавеет, — сказал бармен.
— Мой добрый верный Робер, — сказала Клод. — А это месье Сорель, наш друг.
— Очень рад, месье Сорель. Что вам будет угодно заказать? Мадам Клод просила подождать с заказом до вашего прихода.
— Для меня один коктейль «В постели», пожалуйста, Робер, — сказала Клод.
— Я не знаю, что это такое, но хочу то же самое, — сказал Филипп.
— Два «В постели», — повторил бармен. — Долго ждать не придется, мадам Клод, месье Сорель.
Он прошел через пустую танцплощадку, и Филипп, смотревший ему в спину, обратил внимание на еще один собачий портрет: серая овчарка с всклокоченной на холке белой шерстью как бы в задумчивости приложила одну лапу к белым жестким усам. На псе был просторный серый пуловер и мягкие штанишки. На стоявшей позади него черной грифельной доске было много разных формул, в том числе E=mc2, что должно было снять последние сомнения: это Эйнштейн.
— Что такое «В постели»? — спросил Филипп. — Что в него входит?
— Лимонный сок, ликер, бренди и белый ром, — сказала Клод. — Завтра рано утром мы расстаемся, Филипп.
— Да. — Он подумал о смерти — он часто думал об этом с тех пор, как оказался в Женеве.
— I’ll be loving you eternally,[48] — негромко напевал молодой человек за роялем.
Появились еще три пары и заняли места за столиками в нишах.
— Вот видите, — сказала Клод. — К вечеру будет полно народа.
Подошел Робер Арто, поставил перед ними напитки в стаканах для коктейлей. И еще серебряную тарелочку с оливками, чипсами и орешками.
46
Когда кого-то целую, я весь в волнении и удивлении — вот ваши губы, но где ваше сердце?