За стойкой сидела молодая девушка в форменном костюме. Клод положила на стойку билет, а я поставил на ленту транспортера ее вещи.
— Мадам Клод Фалькон… — Девушка пробежала пальцами по клавиатуре компьютера. — Летите с нами до Брюсселя. Прибытие в Брюссель в тринадцать тридцать, там пересадка на самолет «Сабены», рейс девятьсот двадцать второй, из Брюсселя самолет вылетает в четырнадцать пятьдесят, предполагаемое прибытие в Киншасу в двадцать два часа пятьдесят пять минут по местному времени… Вам известно, мадам, что мы обязаны проверить все ваши фотокамеры и прочую аппаратуру, не так ли?
— Да, — кивнула Клод.
— Проверка проводится сотрудниками безопасности за полчаса до объявления о посадке в самолет.
— Боже мой, еще слишком рано! Сейчас только девять сорок пять!
Клод посмотрела на меня и опять улыбнулась.
— Психопаты мы! — весело проговорила она. — Выехали на целый час раньше!
— Я люблю тебя, — сказал я.
Любезная девушка поправила бирки на ручках сумок и дала Клод посадочные талоны.
— Пожалуйста, мадам Фалькон. Выход девяносто четвертый. Ваши вещи будут туда доставлены охраной.
— Я знаю.
— В десять сорок пять прошу вас пройти паспортный контроль. Я отметила время в вашем посадочном талоне. Счастливого пути! Всего хорошего мадам, месье!
И девушка повернулась к следующему пассажиру.
Мы стояли перед пустой багажной тележкой. Вокруг нас было много народа. Клод вопросительно посмотрела на меня.
— У нас есть час времени. — И взяла меня под руку. Я снова ощутил запах ее духов. Она подняла голову. — Там, на втором этаже, бар, он так и называется «Отлет». Видишь, люди сидят за столиками? Пойдем туда, выпьем кофе?
— Бар «Отлет», грустное название, — сказал я.
— Не валяй дурака. Знаешь, почему я улетаю?
— Почему?
— Чтобы вернуться к тебе. — Она прикоснулась к амулету в вырезе своей блузки. — Очень на это надеюсь, — добавила она.
В стеклянном кубе бара «Отлет» кроме нас сидела только молодая дама с маленькой девочкой. Мы пили горячий крепкий кофе и не отводили друг от друга глаз. Клод положила свою руку на мою, рука у нее была холодная, как лед.
— А ветер? — с очень серьезным видом повернулась к матери маленькая девочка в красном платьице. — Что делает ветер, когда он не веет, мамочка?
— Он спит, дорогая. Ветру тоже спать хочется, он же устает.
— Это я понимаю, — согласилась маленькая девочка. — Сейчас я ничуточки не устала, а пока долетим до Нью-Йорка, я устану, правда?
— Чистая правда. И я тоже устану, Жасмин, — сказала молодая мать.
— Ну, тогда мы возьмем и выспимся, — нашлась девочка. — Как ветер, когда он не веет.
Снизу до нас доносились самые разнообразные звуки: кто-то смеялся, кто-то кого-то звал или окликал, слышался скрип колесиков багажных тележек, смех, музыкальные фрагменты из транзисторов улетающих и провожающих, капризное хныканье маленьких детей и почти не прекращающиеся объявления по аэровокзалу на трех языках.
— «Мистер Джейсон Корнел, вылетающий транзитным рейсом в Сингапур, подойдите, пожалуйста, к стойке вашей авиакомпании! У нас есть сообщение для вас. Пожалуйста, мистер Джейсон Корнел!»
Мы пили кофе мелкими глотками. Клод сказала:
— Мне как-то тоскливо.
— И мне тоже, — сказал я.
— А знаешь, — оживилась она, — сейчас, когда ты рядом, страх мой куда-то улетучился, Филипп, не боюсь я ничего, ни капельки. А то, что на сердце кошки скребут, это нормально, правда?
— Совершенно, — подтвердил я.
— Это потому, что я улетаю.
— Да, потому, что ты улетаешь.
— Но мы будем созваниваться! С моим «инмарсатом» я до тебя отовсюду дозвонюсь. Эта мысль немного обнадеживает, да?
— Еще бы! — подтвердил я.
— Позвоню тебе сегодня же, как только мы приземлимся. Это будет около полуночи. Ничего?
— Я буду ждать твоего звонка в отеле.
— А завтра опять созвонимся, Филипп. Если ничто не помешает, я буду звонить тебе каждый день по вечерам.