С точки зрения эволюционных психологов, это весьма удручающая новость. Тем более поразительно, что это обстоятельство отнюдь не остужает их пыл и стремление объяснить наше первобытное поведение. В вопросах отношений мужчины и женщины, пола и полового поведения они, как будто это само собой разумеется, исходят из разного устройства «мыслительных органов». «В первобытные времена обе стороны в вопросах сексуальности столкнулись с неодинаковыми проблемами. Отсюда следует неодинаковое развитие мозга у мужчины и у женщины, и поэтому у обоих полов разные критерии выбора партнеров, разные реакции на неверность и разное влечение», — пишет Уильям Оллмен (8). Если это так, то мозг самцов и самок у животных должен иметь различное строение. Львица, которая с утра до ночи заботится о детенышах, должна иметь не такой мозг, как лев, который управляет стаей и очень редко обращает внимание на своих отпрысков. Но анатомы говорят нам, что заметной разницы в строении головного мозга самцов и самок нет. Так вот обстоят дела с «половым органом в мозге» — если воспользоваться терминологией Оллмена. В таком случае представляется весьма шатким утверждение о том, что наша тяга к размножению и наши «любовь и либидо» происходят из каменного века.
Правда, похоже, что с любовью эволюционные психологи имеют дело очень и очень неохотно. В книге Оллмена «Охотники на мамонтов в метрополитене» содержит даже особую главу об «эволюции любви», но о любви в ней практически нет ни слова — зато в ней говорится о сексе, так как, по мнению Оллмена, в каменном веке секс был самым важным делом: «Те, кто действовал по-иному, например, посвящал все свое время сочинению кулинарных рецептов приготовления мамонта или выпускал сексуальный пар, лазая по деревьям, не оставляли потомства» (9).
Наш эволюционный психолог, представляя себе весьма простой сексуальность наших предков, обходит десятой дорогой вопрос о любви. Но если он прав, и мы сегодня, также, как наши предки, живем по программе каменного века и носим в мозгах древние «модули», то не означает ли это, что любовь — тоже одна из таких «программ»? Существует ли в нашем мозге «модуль любви», и если да, то для какой цели?
Конечно, уверенно отвечает эволюционный психолог, «модуль любви» существует, и создан он для заботы о потомстве и обхождения с противоположным полом. Но что можно сказать об этом модуле? Во всяком случае, до сих пор не удалось найти ни одного любовного неандертальского сонета, как не обнаружены и окаменевшие любовные пары.
Вообще, есть ли в нашем распоряжении действительно содержательные свидетельства сексуальных представлений и наклонностей наших прародителей? У пары-другой толстых, топорно вырубленных из камня или грубо вылепленных из глины дам большие груди и широкие тазы. Эти скульптуры носят красивые названия, наподобие «виллендорфской Венеры», но о функции и назначении этих фигур мы можем только гадать. Художники проявляют здесь куда меньше таланта, чем в исполнении великолепных и поразительно точных фигурок животных того же времени. Представляется, что у древних скульпторов не было ни намерения, ни желания добиться хотя бы отдаленного сходства с оригиналом. Помимо того, эти скульптуры относятся к голоцену, эпохе, отстоящей от нашего времени на десять тысяч лет, то есть к эпохе, которая, согласно эволюционной психологии, не представляет никакого интереса в плане формирования биологии человека.
Основываясь на находках каменного века, мы едва ли далеко продвинемся в понимании сексуальности, брачного поведения и любовных чувств наших предков. Единственное, что остается эволюционным психологам, это обратиться к изучению современных нам культур, образ жизни представителей которых сильно напоминает образ жизни древних охотников и собирателей. Правда, сегодня несказанно трудно отыскать на Земле нетронутые «естественные народы», чтобы их исследовать. Дело в том, что условия жизни современных охотников и собирателей едва ли остались такими, какими они были десять тысяч лет назад. Колониализм конца XIX века проник во все самые отдаленные уголки земного шара, разрушил все племенные культуры, принес в них новые болезни, поработил целые народы или превратил в пустыню места их проживания. Почти все современные так называемые естественные народы в наши дни живут в резервациях, туристических «зоопарках» или влачат жалкое существование на подачках благотворительных организаций.