— Прости меня, — говорил Брайен, смотря ей в глаза.
Улыбнулась. Отвернулась.
Это болезненное и покалеченное счастье на ее лице запечатлелось в его памяти навсегда.
— Пусть я слабая и наивная, зато я не конченная мразь как вы, Правитель.
Наигранный смех раздался в глухом зале и сменился звенящей тишиной и глубоким, оборванным вздохом. Нож в руках Правителя вспорол живот Эйми.
Девушка рухнула на пол, на последнем издыхании схватилась за смертельный порез, думая лишь о своем ребенке. Сила и боль вытекли вместе с кровью из ее тела.
Через несколько мгновений огонь жизни в ее глазах погас, и стеклянный взгляд коснулся мертвенно бледного лица Брайена.
— Как же быстро она умерла. Я думал, подольше помучается.
Брайен не мог закричать, не мог ничего сказать, не получалось даже просто оторвать взгляд от бездыханного тела и посмотреть на Правителя.
— Ты хотел убедиться в том, что закон для тебя ничто? Да, это так. Но она не ты, и твой статус не спас ее жизнь. Хотел умереть вместе с ней? Я не могу этого допустить. Я хочу, чтобы ты жил и каждый день вспоминал о том, как из-за твоего желания перейти мне дорогу погибла она и твой не рожденный ребенок. Впредь ты будешь послушнее, иначе смертей по твоей вине будет намного больше. А теперь отпустите его, — Правитель обратился к охранникам, — пусть побудет пока здесь, посмотрит на результат своей глупости. Как только он начнет шевелиться, покажите ему, куда мы выкидываем тела тех, кто нарушил закон.
— В отдаленном месте существует большой овраг, куда выкидывают трупы провинившихся. Они гниют там, словно мусор. Брайен тогда избил тех, кто пытался выполнить приказ Правителя. Он забрал ее тело и похоронил ее сам. — «Темная» ненадолго замолчала, постаралась собраться с мыслями. — Сутки мы провели в подвале в тишине, думая, что они мертвы. Брайен появился лишь на следующую ночь, сказал нам, что ее больше нет. И ушел. Несколько дней он не подпускал к себе никого, один справлялся со своей болью. И каждую ночь навещал ее. — Ребекка сделала глубокий вдох и стерла с лица слезы. — Его оставили в живых. Но я уверена, что внутри он был мертв.
Глава 3
Дослушав до конца историю, я почувствовала окостенелость в теле. Не было слез, эмоций. Лишь зияющая дыра в груди, из-за которой я не могла дышать.
Моя рука продолжала крепко держать ладонь Ребекки. «Темная» не сопротивлялась, сама цеплялась за меня, видимо, почувствовав поддержку, сопереживание. И она больше не плакала, лишь тихо сидела, позволяя трагичному рассказу раствориться в стенах этого подвала.
Сколько же подобных ужасных, пропитанных горем историй хранит это место?
— Теперь ты понимаешь, почему он молчит, ничего не рассказывает? Он не хотел пугать тебя.
Я молча кивнула.
— И тем более он не хочет пережить это еще раз. Он просто не сможет.
— Если так случится…
— Нет, Аврора, — Ребекка грубо перебила меня. — Даже не пытайся сказать, что я должна буду быть рядом с Брайеном, поддержать его. Это не тот случай, когда плечо друга может хоть как-то помочь.
Я поймала себя на мысли, что идеально вписываюсь в образ Эйми. Из-за окрашенных в алый цвет картинок в голове на ладонях выступил пот, а желудок скрутился. Ощущение отвратительной жидкости встало поперек горла.
— Ребекка, мне нужно, — только и успела пролепетать я, когда меня всю передернуло от рвотного позыва.
Я накрыла рот ладонью, а «темная» незамедлительно повела меня на улицу, где из меня вырвалось все содержимое желудка.
— Ты вся бледная. — Ребекка стояла где-то поблизости, протягивая руку к моей спине. — Не списывай это на токсикоз.
— Это токсикоз.
— Упрямая, — фыркнула она. — Признай, что ты до сих пор не можешь воспринимать истории «темного» мира.
— А ты можешь? — Я сделала несколько шагов назад и запрокинула голову вверх, надеясь ощутить морозный ветер кожей, немного взбодриться. — Я первый раз слышала, как ты плачешь. Не списывай это на момент слабости.
— Это момент слабости.
— Упрямая.
Мои губы тронула улыбка, но совсем незаметная. Глаза до сих пор смотрели на холодный круглый свет среди крошечных крапинок огней и из последних сил сдерживали слезы.
— Ты особенная для него, ты вся его жизнь. Понимаешь это?
Я повернулась лицом к «темной» и безжизненным голосом сказала:
— Сейчас я очень хочу, чтобы это было не так.
Я прекрасно понимала, что если все пойдет против нас, то Брайена в любом случае оставят в живых. А я умру вместе с ребенком.
Что будет с ним?
Хотела бы я, чтобы он смог пережить это, смог стать новым правителем и изменить жизнь людей. Он должен оставаться сильным, должен бороться.
Кто если не он?
— Никто не хочет пережить это снова. Мы не готовы потерять тебя.
— Ты, — мои глаза широко распахнулись от удивления. — Почему вы так грубы со мной, если ваши чувства совершенно иные?
Я терроризировала смутившейся силуэт Ребекки. Девушка избегала прямого контакта, смотрела куда-то по сторонам, словно с нее сняли кожу и заставили показать, что она прячет внутри.
Она определенно этого не хотела, но мне было плевать. Я требовала откровений, поэтому сделала шаг к ней, принуждая обратить на себя внимание.
— Почему? Почему Джой вы приняли с распростертыми объятиями, как и Дэйва, а меня оставили в аутсайдерах?
— Потому что Джой — пример идеальной «светлой». Она располагает к себе, с ней хочется быть откровенным. И нет никаких мыслей о том, что она попытается что-то исправить, влезть со своими правилами и взглядами. С ней комфортно. А Дэйв… Он просто кажется «своим» человеком. Он бы идеально вписался в мир «темных».
— А я «серая» и не гожусь не для вашего мира, не для «светлого»? Вы меня всем своим нутром отвергаете?
— Нет. Тебе сказали, что ты какая-то там «серая», но потеря чутья «темных» и способности обжечь прикосновением еще не говорит о том, что ты приняла это внутри себя. Мы понятия не имеем, кто или что ты. Дело не в какой-то гребанной принадлежности. Просто ты способна вывести на эмоции, как на плохие, так и на хорошие, способна выгнать из зоны комфорта. Ты, черт возьми, рушишь все, ломаешь каждого изнутри. С тобой кто угодно даст волю тому, что он прятал. Поэтому даже твои выносящие мозг истерики, твои нравоучения, твой эгоизм, твоя ревность — ключ к разрушению многолетних стереотипов. Если бы не твой характер, не твои чувства, о которых ты не боишься говорить, Брайен бы никогда даже не подумал о том, чтобы попытаться изменить миры.
Я слушала льющееся из Ребекки эмоциональное признание и открывала в себе новый источник неизвестных мне сил. От кончиков пальцев до макушки головы прошлась воображаемая «волна жизни», сгоняя прочь мертвенную бледность с кожи и жжение в опухших от слез глазах.
— Тогда, если ты сейчас так честна со мной, ты признаешь, что все эти унижения лишь попытки защиты?
— Разве это неочевидно? Мы не хотим чувствовать, не хотим откровенно показывать свою привязанность друг к другу. Вместе с этим всем придет слабость и боль, жить в «темном» мире будет невозможно. Ты разрушила то, что защищало нас от реальности.
— Звучит, как обвинение.
— Потому что мы ненавидим тебя за это. Но одновременно с этим мы испытываем чувство благодарности, привязанности.
Никогда не задумывалась о том, что у их негатив может быть такое весомое оправдание. Все это время я думала, что противна им из-за своего характера, что нарушаю их идиллию.
С одной стороны так и есть: я нарушила покой в их пусть и заполненным болью мире. Им было намного комфортнее прятать чувства внутри. Но с открывшейся мне сейчас стороны я поняла, что «волшебным» образом дотронулась до их сердце и вывернула наизнанку забитые еще в детстве души, вскрыла раны и вынудила посмотреть на мир глазами человека, признающего собственные чувства.
Это выбесило бы любого. Даже не буду отрицать, что на их месте повела бы себя точно так же.