Когда один из их выстрелов попал в меня в первый раз, я даже не поняла, что в меня попали. Я просто почувствовала, как что-то мокрое стекает по моей правой руке и капает с кончиков пальцев, и когда я оторвалась от прицела, чтобы посмотреть, что это, я увидела, что что-то промелькнуло через рукав моего лётного комбинезона. Пока я смотрела на свой намокающий рукав, очередная вспышка огня, наконец, полностью разрушила переднюю панель, и я получила осколок в ту же руку, почти в локоть. Это было чертовски больно.
Я предполагаю, что они поняли, что попали в меня, когда я не сразу открыла ответный огонь, потому что в этот момент огонь противника усилился. Я думаю, что каждый русский, оставшийся живым между этими камнями, начал стрелять по кабине «Счастливой Тринашки». В любом случае, у меня почти не осталось снарядов, поэтому я выскользнула из кресла стрелка и упала на пол, а стрелки и вольфрамовые дротики из русских пушек взорвали кабину прямо над моей головой. Я пробралась через открытый люк и закрыла его здоровой рукой. Звук выстрелов по ламинированной брони звучал как град, ударяющийся о оконное стекло.
Я вскочила, добежала до корабельного арсенала и взяла винтовку и подсумок с магазинами, а затем подскочила к переборке, в которую был встроен рычаг запуска самоуничтожения Осы.
Сбросить предохранитель и потянуть за рычаг — всё равно, что приставить пистолет к голове щенка и нажать курок. Но я знала, что она больше никогда не полетит, и не хотела, чтобы она превратилась в военный трофей, стоящий перед казармой какой-нибудь русской роты. У Тринашки будет быстрая смерть, и не останется ничего, что ржавело бы где-нибудь на свалке.
Я утопила рычаг. Затем схватила свою винтовку и бросилась по десантному отсеку, вниз по опущенной хвостовой аппарели и наружу.
Русские сначала меня не заметили, потому что между ними и мной был корпус «Счастливой Тринашки», и к тому времени, когда их люди с флангов заметили меня, я уже была в пятидесяти ярдах и бежала в укрытие. Конечно, они всё ещё стреляли в меня. Удивительно, как быстро вы можете бежать, когда пули, выпущенные из вражеских винтовок, поднимают фонтанчики пыли рядом с вами. Механизм самоуничтожения на Осах имеет отсрочку в пятнадцать секунд, до того, как он создаёт взвесь из топлива внутри корабля, чтобы получилась огромная бомба объёмного взрыва. Мои напарники по кораблю уже укрылись за уступом скалы, примерно в восьмидесяти ярдах от меня, и я успела добежать до них за пару секунд до этого срока.
Ничего не произошло.
Я ждала ещё десять, двадцать, а потом тридцать секунд, уткнувшись лицом в грязь и прикрыв уши руками, ожидая, когда «Счастливая Тринашка» разлетится на части, как гигантская граната, но всё, что я слышала, это стаккато винтовок русских. Через минуту или две я выглянула за выступ скалы и увидела «Счастливую Тринашку» всё ещё стоящую на том же месте, дымящую разбитыми двигателями, и русских морских пехотинцев, наступающих на нас под открытым небом. Не было никакого способа оторваться от русских с нашими ранеными, особенно когда они поняли, что мы застряли в этом курятнике. Оставалось сделать только одно — продать себя как можно дороже. Я снова пригнула голову, проверила состояние магазина своей винтовки и подала сигнал остальным, чтобы они начали действовать.
Небо над головой было прекрасного кобальтово-голубого цвета, и даже в планетарный полдень были видны звёзды. Я знала, что наше Солнце было среди них. На мгновение меня поразила мысль о том, что с того момента, как фотоны покинули Солнце, я успела родиться, вырасти, получить образование, вступить в Корпус Обороны Содружества и научиться летать на десантном корабле, и я всё ещё опережала свет, идущий к Фомальгауту на несколько дней.
Затем я переключила свою винтовку на огонь очередями и поднялась, чтобы сражаться, потому что больше ничего другого не оставалось.
Нас было семь против пятидесяти, и большинство из нас были ранены. Когда мы бросились в атаку, русские были застигнуты врасплох, и наши первые выстрелы уничтожили полдюжины из них. После этого мы облажались. Они знали, где мы были, они знали сколько нас, и у них была «Счастливая Тринашка» в качестве укрытия. Нам удалось сразить ещё двоих или троих, а затем ответный огонь заставил нас броситься в укрытие.