— Я нет.
— Вы не хотите попытаться?
— Это, черт возьми, жестко — после успеха проглотить неудачу.
— Неужели вы так трусите?
Фред пил, курил и раздумывал. Сюзанна почуяла, что теперь он стал несколько податливее, и насела:
— Фред, от чего вы убегаете?
Фред ничего не ответил.
— Вы вообще что-нибудь пишете?
— Конечно, — сказал Фред. — Но это все мусор.
— Это вы уже говорили. Возможно, это не так. Покажите мне.
— Да уж я и сам как-нибудь могу судить. Знаете, с моими хорошими стихами так и было, вы знали больше, чем я. Вы распахнули двери, за которыми открылись пространства, о которых я сам не догадывался. Но двери закрылись. Или пространства исчезли…
— Напишите об этом!
— Нет.
— А что вы, собственно, делаете целыми днями?
— То да се. Честно говоря, немного.
— У вас даже телевизора нет.
— Я его подарил. Однажды наткнулся на рекламу, там показывали корову на зеленом лугу, на таком чудесном австрийском альпийском лугу, и у меня зашлось сердце. А после этого показали упакованный кусок мяса. И закадровый голос произнес: «Холодный расчет. Говяжье филе, теперь по 12,99». Тут я не выдержал и заплакал.
— Раньше бы вы сделали из этого стихотворение.
— У вас тоже холодный расчет.
— А вы, значит, разревелись как девочка, а потом отдали кому-то свой телевизор?!
— Да. С тех пор я ем только вегетарианскую пиццу и эти китайские креветочные блюда.
А он, к сожалению, и впрямь свихнулся, подумала Сюзанна.
— Знаете что? А не совершить ли вам паломничество к могиле апостола Иакова? Это уже многих навело на другие мысли.
Альфред язвительно рассмеялся:
— Да у меня только от одного упоминания о паломничестве к могиле Иакова уже наступит кризис.
— Он у вас уже насупил.
— Вы думаете, я уйду и вернусь оттуда, как Хапе Керкелинг[1] от поэзии, с рюкзаком, полным стихов?
— Перемена обстановки пошла бы вам на пользу. Вот все, что я думаю.
Фред ничего не сказал. В установившейся тишине он открыл третью бутылку красного вина, правда, подлил только себе.
— Ну вот что, — холодно сказал он, — хорошо, что вы заглянули ко мне. Спасибо за вино.
— Три недели назад у меня умер отец, — сказала Сюзанна.
— Мне очень жаль.
— Не надо жалеть. Он был озлобленный старый человек. С тех пор как умерла мама, он не хотел ничего, кроме как покинуть этот мир. Жаль упущенного хорошего времени, которое он еще мог бы использовать. Я его потом уже почти не видела. Он жил в Мюнхене. Раньше он каждое лето проводил в нашей хижине на Эльбзее, но два года назад перестал туда ездить. Больше не хотел. Несмотря на словацкую помощницу. «Выглядит как стриптизерша, — все время говорил он, — и готовит так же».
— Вы что-то хотите мне этим сказать?
— Хижина свободна. Вы могли бы там творчески уединиться.
Поскольку Фред не отвечал, Сюзанна принялась сгребать в кучку остатки еды, не отказывая себе в том, чтобы проглотить при этом еще кусочек-другой. Теперь она хотела еще немного помучить Фреда, он этого заслужил.
— А Шарлотта? Когда она съехала отсюда?
— Три месяца назад. Я не хотел бы об этом говорить.
— А у вас есть друг? Хороший друг?
— Я не хотел бы ни с кем об этом говорить.
— Вам недостает Музы.
— Прекратите.
— Вам нужна женщина.
— Так же неотложно, как выстрел в собственное колено.
Фред внезапно вскочил. Его шатало. Лицо побагровело, его прошиб пот, и капли потекли из растрепанных волос.
— Что это за вино? Не калифорнийское ли? У меня аллергия на калифорнийское!
— У вас прямо кровь бросилась в лицо! Сядьте же!
— Это все танины, дубильные кислоты.
Фред дотащился до шкафа с выдвижными ящиками и достал аппарат для измерения давления.
— Это южнофранцузское, из биодинамического виноградника, — сказала Сюзанна. — Не двигайтесь при измерении!
Она точно знала, как измерять давление, достаточно натренировалась при нечастых посещениях отца. Прибор пропищал.
— Вот видите, ошибка! — упрекнула Сюзанна.
Фред начал измерять заново. Сюзанна встала, чтобы видеть маленький дисплей.
— Этого не может быть. Согните руку!
Фред повторил процесс. Оба смотрели на дисплей.
Фред простонал:
— Давление 180, это у меня уже было. Но пульс 195!
Тревога Сюзанны усиливалась и переросла в легкую панику. Она нервно схватила руку Фреда и прижала палец к его запястью.
— Сердце-то как колотится!
— Я знаю!
Фред встал, нетвердой походкой двинулся к софе и со стоном опустился на нее.
1