Оливер Мансфельд довез принца Рашида Джемала Эд-Дина Руни Бендера Шапура Исфахани на автомобиле до Фридхайма и, как принц позднее указывал в своих показаниях, высадил его в большой спешке у виллы, где проживали мальчики, у так называемого «Квелленгофа». И сам по узкой лесной дороге поехал дальше в направлении сторожевой башни. Остановившись в нескольких сотнях метров от башни, он поставил свой «ягуар» в густом кустарнике и направился к башне. Когда он вошел в нее, Верена была уже там. Она обняла и поцеловала его. Но ее поцелуй вдруг показался Оливеру необычайно холодным.
— Что случилось?
— Ничего, — ответила Верена Лорд.
— Нет, что-то случилось. Ты изменилась. Ты совсем другая. Не такая, как всегда.
— Неужели?
— Да, ты изменилась. А где Ассад? Где Эвелин?
— Они дома.
— Что-то произошло?
— Да.
Оливер Мансфельд закрыл глаза.
— Что произошло? Мы же все обсудили перед моим отлетом.
— Ситуация изменилась, — ответила Верена Лорд. — Я написала тебе письмо.
— Какое письмо?
— Обычное письмо.
— А зачем?
— Между нами все кончено.
— Верена!
— Прочти письмо и все поймешь.
— Что мне нужно понять? Мы же обо всем договорились.
— Теперь все по-другому, Оливер, все изменилось. — Верена заплакала. Слезы катились по ее ненакрашенному лицу. — Мне очень больно, я так несчастна.
— Верена, Верена, мы же любим друг друга!
— Этого недостаточно, любимый. Прочти письмо. Я больше не могу. Я ухожу. Все, мы больше не будем видеться.
— Ты сошла с ума!
— Нет, мой бедный маленький Оливер, я абсолютно в здравом уме.
— Но ты не можешь…
— Я вынуждена. У меня ребенок. Я должна быть уверена в завтрашнем дне.
— Я обеспечу эту уверенность тебе и твоему ребенку.
— Ты не сможешь! Отпусти меня! Я не хочу быть здесь, когда ты будешь читать письмо.
— Почему?
— Это самое ужасное письмо, которое я писала когда-либо в жизни.
— Останься!
— Нет!
— Ты испугалась!
— Да, — закричала Верена и побежала по винтовой лестнице башни вниз. — Да, я боюсь! Боюсь! Боюсь!
Оливер Мансфельд оцепенел и не двигался с места. Какое-то мгновение спустя он сел на ящик, рядом с которым валялась длинная веревка, и вскрыл конверт.
Между тем стало еще темнее, но, несмотря на это, сквозь башенные окна была хорошо видна окружающая местность. Была видна речка Нидда с заросшими камышом берегами. Было видно, как она, извиваясь змеей среди кустов и серебристых групп ольшаника, убегала вдаль по лугам, пастбищам и пашням в долины.
Еще можно было увидеть Бад-Наухайм и Бад-Хомбург, Бад-Вилбель, Кенигштайн, Дорнхольценхаузен, Оберурзель и сотни прочих мест проживания людей, самым большим из которых был Франкфурт-на-Майне.
Но Оливер Мансфельд ничего этого не видел. Он сидел, согнувшись, на старом ящике среди рухляди, держа в руках только что прочитанное письмо. Он был настолько отрешен от всего, что даже не слышал шагов подходившего к нему Манфреда Лорда. Лорд уже два часа прятался в нише — здесь же, в этой комнате. Он слышал разговор между Оливером Мансфельдом и своей женой. Он терпеливо ждал. Теперь ждать ему было больше нечего. Он подошел к сидящему Оливеру сзади, схватил его за плечи и рывком приподнял.
— Что… что…
Как только Оливер выдавил из себя эти слова, он тут же получил удар в лицо. За ним последовал второй. Оливер отлетел к стене. Лорд прыгнул за ним. Он бил юношу куда попало. Бил его своей тяжелой тростью. У Оливера потекла кровь. Лорд продолжал его бить. Оливер не сопротивлялся. Лорд стал бить его ногами, сначала по почкам, затем в живот. Он делал это молча, с лицом, искаженным от ненависти. Через несколько минут Оливер согнулся пополам и упал на грязный пол комнаты. Из ран сочилась кровь. Он стонал.
Глава 12
— Я надеялся, — наконец заговорил Манфред Лорд, — что вы будете защищаться, Оливер. Я жаждал взаимной борьбы. Было бы куда приятнее, если бы вы сопротивлялись.
Оливер лежал, скорчившись, на грязных половицах. Рядом с ним валялось письмо Верены.
— Я вдвое старше вас, вы наверняка могли бы меня побить. Почему вы этого не сделали?
Оливер молчал. Кровавая лужа, в которой он лежал, становилась все больше.
— Вы полагали, что вы очень хитрый. Но я оказался хитрее. Женщина остается женщиной. Верена поступила так, как поступают все женщины. Вы не хотели в это поверить, вы не можете в это поверить, потому что вы еще ребенок и идеалист. — Он пнул лежащего Оливера. — Женщине нужна уверенность в завтрашнем дне. Этого вы не можете дать Верене. Она привыкла к роскоши. Этого вы ей тоже не можете дать. Она обычная проститутка. На нее не стоит сердиться. — Он опять пнул Оливера. — Я унижался перед всеми. Но теперь довольно. Все фотографии и пленки, которые вы сделали, теперь у меня. Я считаю, что правильно поступал, когда так долго унижался и терпел вашу любовную связь с моей женой. Теперь вы в дерьме. Она выбрала обеспеченность и меня.