Знакомство произошло на Пасху, когда великий князь Владимир, мужчина в годах, хотя и по–прежнему красавец, явился к Матильде с огромным яйцом, сплетенным из ландышей, а к нему присовокуплено было драгоценное яйцо от Фаберже. Балерина мигом поняла скрытый в этих двух яйцах эротический намек – и в ту же ночь стала любовницей Владимира Александровича.
Ники – вернее, Николай II, самодержец всероссийский (император Александр умер в 1894 году, за три недели до свадьбы сына), – был отлично осведомлен обо всех амурных делах бывшей любовницы. С каждым днем они волновали его все меньше, потому что брак его с Алисой, перекрещенной в Александру Федоровну, начинался очень удачно. Теперь Николай относился к Матильде как к чудесному эпизоду своей жизни, но пусть их связывали только воспоминания – император старался помнить лишь самое чудесное, что у них было, и ему даже приятно было постоянно оказывать ей свое покровительство. Причем все прекрасно знали, что, случись неприятность, Кшесинская всегда может обратиться за помощью к государю. Оттого завистницы предпочитали поступаться гордыней, дирекция Императорских театров не смела чинить никаких притеснений и не скупилась на жалованье, а слава Кшесинской лелеялась куда заботливее славы прочих балерин.
Впрочем, она была вполне достойна этой славы. Она продолжала танцевать – и превосходно танцевать. Первой освоила фуэте, посрамила заезжих гастролерш так, что на их выступления и ходить никто не хотел. Она подняла престиж русского балета очень высоко, именно после Кшесинской его стали всерьез воспринимать в мире.
Конечно, ею продолжали восхищаться мужчины, продолжали домогаться ее. И вот на некий праздник, который Матильда отмечала у себя в доме, пригласив на него только великих князей, ее любовник (уже к тому времени полуотставной) Владимир Александрович явился с сыном Андреем.
Разумеется, Андрей влюбился в Матильду – что за новость, в нее все влюблялись. Куда удивительней, что и она влюбилась в него!
— Ну и с каких это пор ты начала приударять за мальчиками? – с откровенной издевкой спросила Матильду ее лучшая подруга Мари Потоцкая. Такие милые вопросы, как известно, считают себя вправе задавать только лучшие подружки!
Великий князь Андрей Владимирович и в самом деле был младше Матильды на шесть лет. Однако это ни ее, ни его ничуть не останавливало. То, что всеми воспринималось как легкий флирт, потом – как необременительный роман, обреченный на скорое забвение, было на самом деле большой страстью. В конце концов любовникам надоело выслушивать шутки со всех сторон, и они уехали вместе в Европу. У Матильды было гастрольное турне, князь Андрей ее сопровождал и так старательно доказывал, что он «не мальчик, но муж», что 18 июня 1902 года Матильда родила ему сына, которого назвали Владимиром.
Между прочим, она первый раз решилась родить, хотя бывала беременной и прежде, от других своих любовников. Но после того как в ее жизни появился Андрей, ей уже не хотелось ни на кого его менять.
Роды проходили трудно, врачи опасались, что мать и ребенок не выживут. Но все обошлось.
Теперь встал вопрос – возвращаться ли на сцену. Больше танцевать в Императорском Мариинском театре Матильда не хотела. Во время поездки по Европе она оценила вкус свободы, возможность всегда быть рядом с Андреем – вдали от слухов и сплетен. Конечно, она ожидала, что возлюбленный сделает ей предложение, однако он почему‑то медлил. Возможно, считал, что в любовницы она годится, а в законные супруги – нет? А между тем и великий князь Сергей Михайлович, и Владимир Александрович готовы были вступить с ней в морганатический брак. Но она хотела только Андрея, только из его рук мечтала получить титул светлейшей княгини.
Однако Андрей так и не делал предложения, и Кшесинская пока что оставалась звездой русского балета, которая покоряла Европу своими выступлениями: отныне жизнь проходила в непрерывных гастролях. Великий князь Андрей сопровождал ее и появился в качестве официального спутника, когда 13 февраля 1911 года отмечался 20–летний сценический юбилей Матильды Феликсовны. Кшесинскую величали «российского балета первой балериной» и даже «генералиссимусом русского балета». Она выступила со своим знаменитым «Русским танцем», и императорское семейство восторженно рукоплескало ей.
Весной 1906 года, вернувшись из очередного турне, Матильда решила построить в Петербурге новый дом. Нет, дворец! Она приобрела участок земли на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы и заказала проект архитектору Александру фон Гогену. Мебель по собственному проекту Матильды была изготовлена на предприятиях известного фабриканта Мальцера. Всякие прочие «мелочи» были выписаны из Парижа.
Жизнь продолжалась и даже стала казаться Матильде довольно унылой и однообразной. Все‑таки ей было уже сорок. Она оставалась по–прежнему «блистательной, полувоздушной», однако… Но и князь Андрей по–прежнему медлил с предложением руки и сердца!
Кажущееся однообразие ее жизни было в одночасье нарушено – и как нарушено! – Первой мировой войной. Матильда и не подозревала, что еще будет горько жалеть об этом «унылом однообразии», ибо теперь жизнь будет горазда на сюрпризы только неприятные, страшные, губительные. Она с увлечением занималась обустройством лазарета на тридцать коек для «наших раненых солдатиков», но, увы, война кончилась не миром, а революцией.
Дворец Матильды Кшесинской был разграблен немедленно после Февральского переворота. Монархия свергнута, значит, следовало свергнуть все, что напоминало о ней, в том числе бывшую любовницу императора. Ленин обращался к народу с балкона особняка Кшесинской. В восторженной толпе можно было видеть бывших служанок балерины, напяливших вещички своей «свергнутой» госпожи. В карманах солдат, радостно приветствовавших экспроприацию экспроприаторов, что по–русски значило: «Грабь награбленное!», осело золотишко и бриллианты, которые некогда носила Матильда. Она почти ничего не успела сохранить. И по Петербургу ходили слухи, что какая‑то большевичка Александра Коллонтай носит горностаевое манто Кшесинской!
Очень может быть. Теперь уже никто ничему не удивлялся. Если и ждали перемен, то лишь к худшему.
Самые дурные предчувствия не замедлили сбыться, воплотившись в Октябрьский переворот. Правда, Матильда Кшесинская встретила его на Северном Кавказе. Еще в июле 1917 года она вместе с сыном Володей, преданной горничной Людмилой Румянцевой и старым слугой Иваном Курносовым покинула Петербург. На юге к ней присоединился князь Андрей Владимирович. И правильно сделал: это спасло ему жизнь. Здесь, на Северном Кавказе, Матильда узнала, что два человека, с которыми некогда была связана ее судьба, ее любовь, убиты большевиками: и Николай II, и великий князь Сергей Михайлович. А сколько других ее бывших поклонников легло в сырую землю!..
Прошло уже почти три года изгнания, а красные, кровавые тучи над Россией не рассеивались. И Матильда с Андреем поняли, что ждать здесь больше нечего – надо уезжать за границу.
В конце февраля 1920 года на итальянском пароходе «Семирамида», по протекции начальника английской военной базы, Андрей Владимирович и Матильда Кшесинская покинули русскую землю навсегда.
«Семирамида» держала курс на Венецию и прибыла туда 23 марта. Так началась другая жизнь – в эмиграции.
Всех денег, что были у беглецов, едва хватило, чтобы добраться до Франции, до городка Кап–д’Ай, где находилась вилла «Алам», купленная еще в те фантастические годы, когда сумма в сто восемьдесят тысяч франков, истраченная на подарок любимой женщине, была для князя Андрея сущей безделицей. Теперь виллу немедленно заложили, ведь жить было решительно не на что: Матильда приехала во Францию с одним платьем в саквояже, а у князя Андрея из всего былого добра остались лишь золотой портсигар да пара золотых запонок.