Так, как говорить я не могла, меня молча потянули куда-то через стену. Кажется, здесь такое – норма. А вот я до сих пор привыкнуть не могу, хотя и не ощущаю ни малейшего дискомфорта. Единственный дискомфорт – закрытый рот и отсутствие более привычного льдистого блондина.
Ноги перестали болеть давно, так что я с любопытством осматривалась по сторонам.
Мельком прошли через несколько десятков пустых комнат, очень похожих на ту, в которую впервые попала. Потом вышли на кухню. Вот там я удивилась окончательно – несколько десятков уже знакомых мне домовят копошились, наливая из маленьких бутылочек туманную субстанцию разных оттенков.
Вспомнила: именно такой бутылочкой благодарил Иван того домовенка.
И что же это такое? Покидая вместилище, они приобретали совсем другой цвет, ярко вспыхивали, потом туманились, а потом весело искрились, забавно перекатывались по бокалам, звонко бились о края, так, что казалось, что все они – живые.
«Красовицкая, хватит глазеть, иначе доведешь Ивана, вон как реагирует на задержку».
А мне что? Пожить ведь тоже хочется. Неизвестно, куда ведут ведь. Может, как овцу на заклание.
« Мэ-э-э»…
Одернула себя, ведь и правда доведу, вон, снова свои штучки включает. Душа в пятки бежит, а уж оттуда мозг дергает - мол, угомонись, окаянный!
Но мозг пленен страхом. И понимаю ведь, что смысл бояться? А коленки все равно дрожат.
И ничем не воспротивишься.
«Да поняла я, поняла, идем, куда тебе надо».
Пара совсем не интересных коридоров – и мы в огромном, с высоченными потолками, зале. Вокруг него высятся нелепые скульптуры на высоких подставках, куда не глянь – понатыканы столы разных (совершенно разных!), размеров.
Да, Марьяна, первое, что тебя убьет здесь – это вся эта «красотень»!
Толпу всевозможных существ во внимание не берем. Таки Иван в обиду не даст, сказал же, что отныне я – всего лишь часть его коллекции. А коллекционеры к своим «вещам» относятся крайне бережно! А это мне на руку. В данный момент, естественно. Так что засовываем свою гордость, Марьяна, и держимся поближе к пареньку.
Но, все планы сломал Иван. Едва толпа обратила на нас внимание, он поклонился, довольно улыбнулся, и усиленным магией голосом провозгласил:
- Рад приветствовать вас, господа, на еженедельной выставке моей коллекции, - выдвинул меня вперед, - Рад представить новую жемчужину, среди давних экземпляров, - мои ножки, казалось, поднялись на несколько сантиметров, потеряв надежную опору, и меня наклонило вперед. – Встречаем, аплодисменты, господа!
И тут меня резко потянуло вверх, туда, под свод потолка, на уровень статуй, совсем недавно удививших своей необычайной уродливостью.
Зал взревел. Часть существ (в виде людей), рванула поближе, совсем невоспитанно уставившись на меня, рвались потрогать и… не знаю, что еще. Слава Богу, я сейчас в зоне недосягаемости. Зато они меня прекрасно видят. И я их. Не скажу, что это меня радует, но врага надо знать в лицо, поэтому рассматриваем и запоминаем.
Среди всевозможной кучи разнообразия выделила для себя двух бледных, готически прекрасных дам. Одну, потому что та подпрыгивала и старалась схватить меня за ногу, вторую – потому что она всячески мешала предыдущей, норовя первой добраться до жертвы.
Иван улыбался, чрезвычайно довольный собой. Иногда сквозь толпу пробегало несколько «домовят», предлагая гостям те самые яркие напитки, и тогда я внимательно присматривалась. Существа прикладывались к бокалу, мелкими глотками отпивали из него то ли субстанцию, то ли радужный туман, и пьянели.
Скоро любопытство к моей персоне несколько поутихло. Дамы схватили ухажеров, домовята деловито стащили столы поближе к стенам, освобождая широкий круг для танцев. За пианино села одна из дам, некогда пытавшаяся сцапать меня за лодыжку, и… зал заполнился музыкой.
А существа закружились, совершенно позабыв обо мне. Помнил только Иван.
Спустя какое-то время, когда гостям надоели развлечения, интерес вернулся с новой силой, но Иван не дремал, и очень скоро по соседству набралось несколько новых «экземпляров». Худосочный парень слева и малорослая девушка справа.
Видимо, для них это было далеко не впервые, так как они не делали никаких попыток уклониться от загребущих рук гостей, молча потупившись в одну точку.
А вот я – наоборот разозлилась. На гостей этих, дико гогочущих перед нами, на Старшего, который посмел так издеваться. На Айса, неизвестно, живого ли, но не слишком спешащего на помощь. И столько этой злости набралось, что умела бы – сожгла б их взглядом.