Дописав письмо, я присоединилась к ней.
Когда мы с Глашей разносили уже стиранное бельё, я увидела на противоположной стороне улицы Натана, но тут же отвернулась. Я боялась, что вдруг он перейдёт улицу, и подойдёт к нам. Но он последовал дальше, лишь несколько раз обернувшись. На обратном пути я занесла на почту письмо для дяди, и мы вернулись домой, с новой партией белья для стирки.
Несмотря на то, что я в основном лишь полоскала бельё, мои руки потрескались и местами покраснели. Но я старалась не обращать на это внимания.
Разнося бельё, я почти каждый день, заглядывала на почту. На третий день, я получила заветное письмо. Оно было от дяди. Я тут же распечатала его и прочла:
- «Милая моя, дорогая племяшка, Аврорушка!
Спешу обрадовать тебя, что все вещи, которые мы с другом увезли от тебя, распроданы по самым выгоднейшим ценам.
Меня задержали некоторые неотложные дела, поэтому я до сих пор не смог завести тебе твои деньги.
В ближайшие дни, я найду доверенного мне человека, и через него их тебе передам. Имя этого человека, сообщу в следующем письме.
Переживаю и молюсь за тебя, моя девочка, береги себя!
Любящий тебя, и твой покорный слуга, дядюшка Алексей.»
Я ещё раз пробежалась глазами по письму, и поцеловала его. Улыбающаяся, я вернулась домой, и ещё с порога, крикнула Глаше.
Увидев меня, с улыбкой до ушей, даже не зная причины, она улыбнулась мне в ответ. А я кружилась по комнате, прижимая письмо к груди, и напевая:
- Заживём! Заживём, как принцессы, Глашенька!
Мы по прежнему продолжали заниматься стиркой, а я по пути, всё так же, заглядывала на почту.
Но закончилась эта неделя, и почти прошла следующая, но от дяди не было ни писем, ни посыльного с деньгами.
Лишь в понедельник, заглянув на почту, мне дали письмо. Письмо было написано, не знакомым мне почерком. Я с волнением вскрыла его:
- «Аврора Михайловна!
С глубоким прискорбием, сообщаю Вам, что Ваш дядюшка Алексей скончался неделю назад, и был похоронен четыре дня тому назад.
Среди его вещей была обнаружена коробка, адресованная Вам. В ней была некоторая сумма денег.
Но учитывая его долги перед доктором, которые он не смог оплатить, из-за трат связанных с Вашими проблемами (это оплата услуг эксперта, растраты на дорогу и пребывание в Вашем городе, и ведение расследования) мы сочли уместным, рассчитаться с его долгами, с помощью этой суммы.
Согласитесь, это было справедливо.
За сим, прощаюсь. Ваш двоюродный брат, Александр Алексеевич.»
Из глаз полились слёзы, и я выронила письмо. Кто-то его поднял, и вернул мне. Я шла, не разбирая дороги. Чуть не угодила под проезжающий экипаж, когда переходила дорогу, и еле добралась домой.
С трудом поднявшись на крыльцо, я схватилась за дверь, и дальше темнота.
Я очнулась у себя в комнате. Рядом сидела Глаша, а надо мной, склонившись стоял доктор.
Попытавшись подняться, я почувствовала, как комната закружилась и услышала, как врач сказал:
- Лежите, Вам пока нельзя вставать.
Он переглянулся с Глашей, и они вместе вышли за дверь.
Я закрыла глаза, и из них вновь потекли слёзы. Теперь я понимала, что лишилась последнего, родного мне человека, который мог бы мне помочь, и поддержать.
Вошла Глаша с каким-то отваром. Я его послушно выпила, несмотря на горечь. Она ничего не спрашивала, только гладила меня по голове, и приговаривала:
- Всё будет хорошо, детка. Всё будет хорошо.
Все два последующих дня, доктор приходил и осматривал меня. Я была уверена, что Глаше пришлось отдать ему, все наши сбережения. И я потихоньку стала передвигаться по комнате, хотя всё ещё ощущала слабость в теле.