Я нашёл на чердаке грифельную доску, которую сделал ещё отец, для нашего с сестрой обучения. Очистив с неё старую, облупившуюся краску, я нанёс новую и доска была готова, для обучения. Накупил мелков, карандашей и бумагу, для письма.
Решено было учебный класс устроить в гостиной. Там были и стол, и стулья, подходящие для учеников.
Через две недели, я сам привёл детей сестры к нам, по пути объясняя им, что отныне они будут учиться грамоте.
Я часто, приоткрыв дверь, слушал как она объясняет детям, а иногда рассказывает сказки. Дети, особенно младшие, открыв ротики внимательно её слушали.
Мама тоже видя насколько быстро она нашла подход к детям, не могла нарадоваться. И часто баловала детей, своими сладкими пирожками.
А Глаша, чуть ли не с первого дня, стала незаменимой маминой помощницей не только в доме, но и в огороде.
Она побелила зернохранилище, в котором будет храниться зерно, нового урожая. Занималась закатками, и даже навела порядок в поленнице.
Урожай обещал уродиться хорошим. Достаток влаги в почве, в сопровождении с солнечными днями, всё способствовало этому.
Зная, что зимой будет отапливаться больше помещений, я стал заготавливать дрова заранее.
Днём мы виделись не часто, за исключением тех дней, когда я занимался прополкой огорода, или рубил и пилил дрова.
Но каждую минуту, находясь вдали, её образ преследовал меня. Её улыбка манила, а сладкие губы, обещали блаженство.
Иногда, мы также гуляли по вечерам, обмениваясь лишь парой фраз, но чаще молча.
По ночам, лёжа в своей комнате, я прислушивался к каждому шороху. А порой, хотелось войти в её комнату, и сделать её наконец своей. Но я отгонял от себя прочь эти мысли. Эта девушка заслуживала другого.
Видя моё такое состояние, мама лишь тихо вздыхала, и качала головой.
Когда совсем становилось невмоготу, я уезжал на поле и очищал от сорняков всходы.
В один из таких дней, мама направила ко мне Аврору, с соседским мальчиком. Ещё издали, я заметил её хрупкую фигурку. Я узнал бы её из тысячи. И направился к ней на встречу.
Когда я приблизился, соседский мальчишка, тут же, убежал домой. Она держала в руках, корзинку с едой.
- Вот, – сказала она, протягивая мне корзинку. – Твоя мама велела принести тебе обед. Ты ведь не обедал.
Я махнул головой, и слегка нагнулся, чтобы взять у неё корзинку. Моё лицо оказалось на уровне её лица. Мои глаза смотрели в эти бездонные, озерные глади её глаз. А губы, которые она только что увлажнила, язычком…
И мои губы, помимо моей воли, прижались к её губам. В голове всё завертелось. А гул в ушах, мешал здраво мыслить. Я поднял девушку на руки, и унес, в расположенную неподалёку лесопосадку, и усадил на сочную траву.
- Что там передала мама? – не отрывая глаз от девушки, спросил я.
Она словно встрепенулась, и достав полотенчико из корзинки, постелила на траву. Один за другим, выложила на полотенце еду.
- Картофель, запечённый в печи, очень вкусный! – сказала, подавая мне ложку.
А затем развернула хлеб, помидоры и огурцы.
- Я поем, если ты составишь мне компанию, – сказал я, передавая ей ложку, а сам взялся за вилку. Мама словно чувствовала, положила два столовых прибора.
- Что, Вы, я ела. Ешьте! – сказала Аврора, протягивая мне ложку. И почему-то, переходя снова на «Вы».
- Ну и я тогда, не стану есть один. Не привык. – И положил вилку на полотенчико.
- Может я поддержу тебе компанию, съев помидор? – спросила она, с улыбкой глядя мне в лицо.
Я махнул головой, и взяв в руки ложку, зачерпнул с божественным вкусом картошку, которая так хорошо знакома мне с детства.
Аврора ела помидор и разглядывала всходы, раскинувшиеся далеко за горизонт.