– Но ее-то вы хотели? – Тэффи нужно было знать и это. – Вы часто занимались с ней любовью?
– Да уж, достаточно часто. Иногда женщина может увлечь… – Он нахмурился. – Но цепи, ключи, сердца… нет, это не для меня.
– Не кажется ли вам, что это не совсем порядочно?
– Конечно, нет, будь я проклят! – взорвался он. – Вы встречали Аннет, значит, вы имеете некоторое представление о том, какая она… – Поль готов был выругаться, но вовремя удержался, – как она умеет за себя постоять.
Тэффи задумалась. Она несколько раз встречала ее на работе и улаживала с ней формальности насчет квартиры. И правда, Аннет всегда знала, что ей выгодно, и добивалась этого любым способом.
– Она уговорила меня переехать в начале недели, – призналась Тэффи, – хотя сама жила здесь до среды.
Он кивнул, глядя на нее с интересом, но без удивления.
– Вот-вот. И, без сомнения, вышла замуж за того, кто имеет дома в Монако и Париже, квартиры в Лондоне и Нью-Йорке…
– Яхту, скаковых лошадей, счет у Картье, – продолжила список Тэффи. – Она охотно распространялась обо всем этом.
– Да уж, на нее похоже. Но я слышал про это только один раз. – Темные глаза с мрачной откровенностью встретились с ее взглядом. – Во время нашей последней ссоры и ее последней попытки… – он поерзал в кресле, – окрутить меня.
Тэффи затаила дыхание.
– Вы не из тех… не из тех, кто женится?
– Я совершенно точно не из тех, за кого выходят ради денег. И хватит обо мне. Ну а сейчас, – он уселся поудобнее, казалось совершенно забыв об Аннет, – расскажите о себе.
– Да как-то не о чем рассказывать…
Но оказалось, что рассказывать было о чем: о баре, принадлежащем ее родителям в Шептоне, о яблоневом саде, о конюшне с пони, которые скучали по ней, о братьях (старший из них получил работу в Страсбурге, средний служил на флоте)…
– Интересно, они когда-нибудь скучают по дому? – вдруг задала она вопрос самой себе.
– Скучают по дому? – Поль понимающе поднял брови. – Так вот почему вы устроили весь этот спектакль?
– Вовсе нет! Я и не думала скучать, да и с чего бы, когда я получила работу, о которой мечтала всю жизнь, переехала в удивительный новый город…
– Где вы не знаете ни души. А может быть, – загадочные глаза оглядели ее с головы до ног, – вы привыкли, что мужчины в вашей жизни носятся с вами?
– Мои братья? Вы шутите. – Она усмехнулась, делая вид, что не поняла истинного смысла его слов. – Они никогда не упустят случая заткнуть мне рот.
– Думаю, их друзья всегда готовы помочь вам снова его открыть.
– Да, и со многими из них я встречалась. Знаете, они все казались такими… такими недалекими.
Памятуя о том гневе, с каким ее знакомые встречали такой отзыв о собственной персоне, Тэффи осторожно бросила взгляд на своего собеседника. Согласится ли он с теми, кто в ответ заявлял ей, что она испорченная девчонка? Что ей слишком легко живется за спиной родителей, обожающих свою единственную дочь?
Ты ждешь, что все будут носиться с тобой, как твои родители, сказал ей как-то один из отвергнутых поклонников. Не пора ли тебе отправиться в широкий мир, как ты все время собираешься? Пришло время чему-то научиться.
Если я и начну учиться, то уж точно не с того, что пересплю с кем-нибудь вроде тебя, возразила она, и парень, обидевшись, навсегда исчез из ее жизни.
Мужчины, с которыми она ссорилась, всегда исчезали таким образом, даже те, кто ей нравился. Иногда она задумывалась: почему она не может общаться с ними, как с друзьями? Ведь другие девушки могут…
– Мой третий брат младше меня, почти ровесник вашего Ника, – перевела она разговор на более интересную тему. – Так почему же у вас племянник – англичанин?
– Это не секрет. Просто моя сестра замужем за англичанином.
– Понятно. Значит, Ник – наполовину люксембуржец?
– Он послан нам в наказание за наши грехи, – ответил Поль с улыбкой. – Я привязался к нему, когда учился в Англии, десять лет назад.
– Вы учились в Англии? – заинтересовалась она. – Я слышала, что все люксембуржцы получают образование за границей.
– Это одна из составляющих настоящего люксембуржца. Мы всё еще… ну, вы знаете наш национальный девиз, – он продолжал на своем родном языке, – mir wolle bleiwe wat mir sin.
– Мы хотим остаться такими, какие мы есть, – перевела она. – И вы следуете этому уже четыре века, несмотря на войны и оккупацию.
– Гораздо дольше. Scheuberfouer, который Ник в этом году так хочет увековечить на видео, существует уже шестьсот лет.
– Пастушья ярмарка? – Она представила огромную площадь Гласис, неделю назад на ней повсюду выросли карусели и балаганы. – Но, должно быть, такая огромная ярмарка бывает не каждый год?
– Всегда бывает ярмарка, и всегда устраивается шествие.
– Оно будет завтра, правда? – нетерпеливо прервала она. – Разукрасят овец и проведут их по городу под духовой оркестр, верно?
– Еще бы они этого не сделали! – Он поднял глаза к небу с притворным возмущением. – Ник уже месяц ждет не дождется. А когда приехала Клодия…
– Клодия? Та женщина, которая звала его? – И которая спрашивала, где Поль, вспомнила вдруг Тэффи, вздрогнув. – Она тоже… тоже ваша подруга?
Поль не обратил внимания на ее вопрос.
– Как только она приехала, он стал уговаривать ее сняться в видеофильме. Чтобы сделать ему рекламу.
– Она знаменитость?
Поль пожал плечами.
– Я не очень в курсе, но вы наверняка о ней слышали.
Когда он назвал фамилию, Тэффи чуть не свалилась с кушетки. Вначале она не поверила своим ушам, а потом вспомнила, что хиты, которые она слышала весь вечер, исполнялись одной и той же певицей.
– Вы действительно залучили на свою вечеринку Клодию Воэн?! – выдохнула Тэффи. – Она же занимает первое место в списках самых популярных певцов с тех пор… – Девушка замолчала, подсчитывая. – С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать.
– Восемь лет, – подтвердил Поль. – Хотя она не любит, когда ей об этом напоминают.
– Но позвольте. – Тэффи как живую видела перед собой знакомую по телевизионным клипам стройную фигурку, копну белокурых волос, переливающееся платье. – Она выглядит не больше чем на семнадцать.
– Вы так считаете? – Его голос потеплел. – Но она моя ровесница и, конечно, ненавидит свой тридцатый день рождения… – Он замолчал на полуслове, как будто что-то вспомнив. – Вот почему я позволил Нику устроить эту вечеринку в ее честь. Я надеялся, она ее развеселит.
– И поможет Нику уговорить ее сняться в его фильме? Ничего себе интрига для вечеринки по случаю дня рождения!
– Это скорее только прелюдия к нему. По-настоящему, – он улыбнулся, – мы отметим это событие позже.
Тэффи ждала, что он скажет – как, но Поль молчал. Она представила себе отменный стол, свечи, внимательных официантов, Поля в вечернем костюме и вздохнула. Странно и мучительно было замечать, как теплеют его глаза и смягчается голос, когда он упоминает эту богатую, пользующуюся успехом, красивую женщину.
– Вам она нравится, правда? – вырвалось у Тэффи против ее воли.
– Можно сказать и так.
Такой же ничего не значащей, сохраняющей дистанцию фразой Поль еще раньше ответил на ее вопрос об Аннет Уоррен. Он сжал губы, замыкаясь в себе.
– Думаю, мне лучше вернуться, – добавил он, взглянув на часы.
– Вернуться к Клодии? – не сдержалась Тэффи и с болью увидела, как он утвердительно кивает головой.
– Она все еще развлекает гостей. На сегодня ей вполне достаточно.
– Но вы сами сказали…
– Что вечеринка ее развеселит? Так оно и есть, – подтвердил он, – но хорошего понемножку. К тому же Клодия в последнее время быстро устает.
– И поэтому все должно закончиться к десяти? – медленно произнесла она, стараясь скрыть огорчение.
– Ник обещал. – Поль встал. – Пора подняться и посмотреть, как-то он выполняет обещание.