Я закатил глаза от этой мысли. Слишком много нарциссизма?
Я еще никому не сумел доказать, что являюсь лучшим в философии, нежели потребителем. И пока я не дойду до этого момента, никто не будет воспринимать меня всерьез.
И настроение сразу же испортилось, как только я подумал о своей фамилии. Чертовая, дурацкая фамилия, которая привела меня туда, куда я хотел с трастовым фондом, исчисляющимся девяти- и десятизначными цифрами. Фамилия, которая заставляла всех убираться с моего пути. Фамилия, которая заставляла многих удивляться, какого черта, я получаю степень по философии, когда мог бы работать с отцом. Жестоким извращенцем.
И свою фамилию я намеренно не назвал Марго вчера вечером.
Я сказал, что хочу быть другим, и она позволила мне стать другим. Это была привилегия, которой я обычно не пользовался. Я мог учиться в любом университете мира, но из-за матери не хотел уезжать далеко.
Не важно, что мне еще не было двадцать пять, я не собирался брать на себя управление отцовским бизнесом и давным-давно отказался от брака, тем более, если брак согласовался моими родителями.
Марго спала, пока я одевал брюки, застегивал все пуговицы, закатывал до локтей рубашку. Я схватил телефон, блокнот с тумбочки и вернулся к своему драгоценному кофе.
Я открыл блокнот на последней чистой странице и решил написать о своей ночи с Натали. Я задумался над названием, а потом написал: «Все началось на скамейке в парижском парке». Это что-то новое для меня.
Зазвонил телефон, я взглянул на экран, кто, черт возьми, может звонить в такую рань. Мама. Только этого мне еще не хватало. Почему, черт возьми, она звонит мне? В Москве сейчас почти полночь. Она была директором одной фармакологических компаний. Она работала почти до утра, больше, чем я, и еще меньше заботилась о том, что я о ней думаю. Она была трудоголиком, заведомо не могла жить без работы. Попробуй иметь такую мать.
Я переключил телефон на голосовую почту, но, когда телефон тут же зазвонил снова, вздохнул и взял трубку.
— Алло?
Моя мать плакала.
Моя мать плакала.
Моя мать... плакала.
Я не знал, что Илона Коновалова умеет плакать. По телефону, позвонив мне.
Затем я разобрал слова, которые она бормотала в трубку.
И застыл на месте.
Кровь отхлынула от лица.
Я не мог переварить то, что она говорила.
Я просто, стоя, застыл.
Не веря своим ушам.
— Я приеду, — сказал я и машинально повесил трубку.
Пребывая в шоке.
У меня не было ни единой мысли, мозги отключились напрочь. Я просто стал действовать. Я взял свой блокнот, телефон и ноутбук. Сунул ноги в туфли, выскочил за дверь и сел в такси до аэропорта, даже не успев понять, что так и не разбудил Марго.
Уже сидя в самолете я вспомнил, что ничего ей даже не написал.
Глава 11
Из окон лился свет. Светило солнце, щебетали птицы... или внизу проезжали машины? Я быстро моргнула, пытаясь проснуться, громко зевнув.
— Сколько сейчас времени? — Пробормотала я в пустое пространство.
Потом глаза стали осматривать все вокруг.
Голубое одеяло.
Кровать королевского размера.
Убранная спальня.
Я резко выпрямилась и огляделась.
— О боже, — произнесла я.
События прошлой ночи тут же вернулись. Знакомство с Лео на вечеринке, прогулки по городу, клуб, а потом его постель.
Черт! Я все еще была в его постели.
Но его не было со мной в постели.
А дальше возникли воспоминания то, чем мы занимались в его постели.
Я потрясла головой, пытаясь рассеять образы, всплывающие в моей памяти. Его руки сжимают мои бедра, его язык на моем клиторе, мои руки пробегают по его волосам, крики о большем, он дает мне больше, больше, больше. Я закрыла глаза. Неужели это, действительно, была я?
Не то чтобы я раньше не интересовалась сексом. Я всегда хотела заняться сексом, но, несмотря на то, что встречалась с несколькими парнями, никогда не чувствовала достаточного влечения к ним, чтобы покончить со своей девственностью. Но вчера вечером... я была полна решимости. И не просто решимости, я просила его.