Я не собиралась подбирать слова и жалеть тёткину душевную организацию. Меня никто не пожалел, когда вышвырнул из своей жизни. Только Арина, моя двоюродная сестрёнка, но в то время я была с вырванным сердцем – мне казались все врагами. Я сама виновата, что мы перестали общаться с единственной сестрой.
- Да я для тебя столько сделала! — заверещала тётка. — Каждый месяц отсылала новые вещи, деньги тебе в детский дом, что бы была сыта одета.
Услышав полнейший бред, я рассмеялась, чувствуя, как разум захватывает всепоглощающая ненависть. Но я старалась сохранить спокойный вид. Только тело всё равно начинало трясти.
- Надо будет обязательно Ирине Михайловне позвонить и сказать, что она, оказывается, воровка. Воровала из моего кармана, который ты набивала до отвала. Вот она обрадуется. Но она не я. Она найдёт тебя и поверь, вытрясет всю правду. Это мне плевать на тебя с высокой колокольни, но Ирина Михайловна дорожит репутацией своей и приюта. И поверь, если понадобится она на тебя и в суд подаст за клевету. Так что, лучше думай, что говоришь. Иначе придётся отвечать.
- Лариса, — послышался до мерзкого тонкий мужской голосок, а на плечи тётки легли руки её муженька. — Дорогая, не надо так нервничать. Я же говорил, ничего хорошего из этого не выйдет. Она невоспитанная плебейка, нет смысла с ней разговаривать.
Я выразительно вздёрнула бровь, и оглянулась. Так-так, есть ли где поблизости полено. Но оно не понадобилось. Дверца машины, что стояла в стороне и я не сразу заметила в ней ещё пассажиров, скрипнула и из неё вышла очень красивая девушка.
Она подошла к нам напряжённой походкой и виновато улыбнулась.
- Привет, Лера.
- Арина, — я искренне обрадовалась ей. Никогда не винила девушку за грехи матери, но после того как я в течение месяца игнорировала её попытки увидеть меня в детдоме, Арина сдалась. А потом мне было просто стыдно. Ну а дальше мы как-то потерялись. Тётка купила новую квартиру на деньги родителей, который она якобы не крала, а нового адреса я не знала.
Сестра изменилась. Сильно. Как и я, в детстве она была пухляшом, но сейчас передо мной стояла стройная, модная девушка в узких джинсах и тунике. Её худоба была даже немного больной, словно/ сестра загоняет себя не жалея. Когда-то яркие голубые глаза потухли и сейчас в них плещется лишь капля радости от встречи. Под глазами наспех замазанные тоналкой круги усталости, будто она ночь не спала. Я не удивлюсь, если тётка заставляет её на нескольких работах работать и забирает все деньги.
Я послала тётке новый полный ненависти взгляд. Руки сами потянулись к ней, уже живя собственной жизнью, смыслом которой стало хорошенько встряхнуть эту мерзкую женщину.
- Мама, идите в машину.
Я вздрогнула как только услышала звенящий сталью голос сестры. Перевела взгляд на неё и удивилась. Казалось, такой ненависти даже я не испытывала к этой женщине. Арина буквально резала взглядом мать.
- Но, дочка, я хотела тётю повидать. Да и мама хотела сестру увидеть. Неужели мы зря столько ехали?
От прозвучавшей новости я едва не задохнулась.
- Вы совсем ополоумели? — взвизгнула и посмотрела на сестру. — Ладно эта дура, — я махнула в сторону тётки, что задохнулась возмущением. — Но ты куда смотришь. У тёти Жени астма, а ты держишь её в вонючей машине?
- Лер, я не хотела, чтобы она слышала ваш скандал.
- Не ори на сестру, — неожиданно у тётки прорезался голос. — Говорила я Лизке, что слишком много она тебе позволяет. А после её смерти ты вообще от рук отбилась.
Дура! Какая же она дура! Неужели не видит, как мои глаза застилает красная пелена ненависти? Так ещё и масло в огонь подливает. Как она смеет вообще говорить о моей матери. Упоминать тот день?!
В тот день родители продали свой дом в Малых Лозах.
Мы уже несколько лет жили в городе, а дом пустовал. Деньги были нужны на покупку квартиры, и вот они решили продать его. Возвращаясь из деревни они и попали в аварию. Водитель, ехавший по встречной полосе не справился с управлением и врезался в машину родителей. Я в то время осталась в городе под присмотром тётки, и как только раздался звонок, я сразу почувствовала, что что-то произошло. Помню только слова "бедная девочка, сиротой осталась"… "лоб в лоб"… "никто не выжил". А потом тётушка тут же уехала на место аварии, оставив меня с Ариной и бабушкой Женей. Когда она вернулась, я не чувствовала в ней скорби. А дети многое чувствуют. Почему-то в детском сознании хорошо отпечаталось выражение её лица, искривлённого жадностью. Она знала, что родители везут большую сумму денег, и именно после её выезда на место аварии, деньги пропали. Полиция говорила, что не было никакой наличности, только карты. Покупатель дома говорил, что деньги отдал родителям, да и бабушка видела своими глазами, как мама положила конверт в свою сумку. Но ни сумки, ни денег не было. Меня тогда не волновала эта сторона жизни, я тогда словно умерла вместе с родителями. Ничего не понимала, ни о чём не думала, просто существовала до похорон блеклым пятном. Арина пыталась меня растормошить, она заставляла меня есть, приглядывала за мной. Но после похорон я осталась одна, заботливая тётушка сдала меня в детский дом, словно от котёнка избавилась. Арина тогда так плакала, что это что-то сломало во мне. Я разозлилась на тётку, возненавидела всей душой и высказала всё что о ней думаю. Обвинила её в воровстве и поклялась, что она пожалеет о своём поступке, если не я, то Бог её накажет. Арина после моих слов как-то притихла и посмотрела на мать, на лицо которой было ни капли вины. Она даже не отрицала, просто схватила дочь за руку и ушла. Бабушка с дедушкой умоляли тётку взять меня под опеку и отдать им. Но ей было плевать, и только спустя столько лет она стала отбивать порог их дома, уговаривая, продать землю.