Они проехали немного в молчании. Лошади горячились, и их приходилось сдерживать. Наконец герцог спросил:
— Почему ты убежала?
— Я должна была, — тихо ответила Клеона. — Вы не понимаете.
— Думаю, что понимаю.
— Как… как вы узнали мое имя?
— Сэр Эдвард Мандевилл ждал в доме, когда я вернулся. Ты, должно быть, разминулась с ним на несколько минут.
— Сэр Эдвард? — еле выдохнула Клеона.
— До него дошел слух — еще не вполне подтвержденный, — что его дочь Леони вышла замуж в Ирландии. Он искал некую мисс Клеону Говард, надеясь услышать от нее объяснения.
— Ох! — Ничего другого Клеона выговорить не могла. Она сидела как парализованная. Случилось то, чего девушка всегда боялась и что рано или поздно должно было случиться.
— Возможно, — мрачно продолжил герцог, — ты и мне кое-что объяснишь, но еще не сейчас. Сначала я хочу тебе кое-что показать. — Его светлость подхлестнул лошадей, и они понеслись вперед так, словно у них выросли крылья.
Подавленная Клеона все же подумала: как бы она была счастлива мчаться вот так, вдвоем с герцогом, в этом легком фаэтоне, когда ветер развевает волосы, если бы все было по-другому. Но даже сейчас она ощущала странную веселость, которая пробивалась сквозь беспросветное уныние.
Герцог свернул на проселок. Длинный и узкий, он внезапно расширялся и превратился в утопающую в зелени деревенскую улицу с уютным трактиром из красного кирпича. Еще дальше высились кованые железные ворота, по бокам которых стояли каменные олени и две небольшие сторожки. Фаэтон вкатил в ворота. Проехав немного по аллее, герцог остановил лошадей.
— Возьмите поводья, Джексон, — приказал он груму, спрыгивая на землю.
Обойдя фаэтон, герцог снял с козел Клеону. Девушке показалось, что он держал ее чуть дольше, чем это было необходимо, но она тотчас сказала себе, что виной тому ее собственная неуклюжесть. Затем, к изумлению Клеоны, герцог повел ее между деревьями по мягкой зеленой траве, пока аллея и фаэтон не скрылись из виду. Остановились они на полянке, откуда открывался чудесный вид на раскинувшуюся внизу долину.
Так в первый раз Клеона увидела Линк. Девушка сразу поняла, что это он — огромный каменный дом с позолоченными закатным солнцем окнами и силуэтами высоких труб на фоне темнеющего неба. Перед домом лежало сказочное серебряное озеро, и оно было красивее всего, что она себе представляла. Глядя на эту прекрасную картину, Клеона испытывала страх, что это мираж, который исчезнет, если она отвернется. И тут она услышала тихий голос:
— Ремонтировать фермы, помогать арендаторам, строить школы и заботиться о стариках. Ты ведь хотела, чтобы я это делал?
Клеона сжала руки.
— Не смейтесь надо мной, — всхлипнув, взмолилась она. — Откуда я могла знать, что все это притворство?
— Дорогая, ты не должна была знать. Если бы узнала ты, граф тоже мог бы пронюхать, а это была бы катастрофа. Но я люблю тебя за твой гнев и за твое беспокойство обо мне.
— Я обманула вас, — проговорила девушка, — и мне стыдно.
— А я обманул тебя, и мне нисколько не стыдно, — резко ответил герцог. — Я только горжусь, горжусь, что ты превратила мою миссию для Англии из полного провала в блестящую победу.
— Я правда это сделала? — тихо спросила Клеона, глядя не на него, а на светлую гладь озера внизу.
— Ты знаешь, что было в том списке?
— Нет, откуда?
— Это был список тайных агентов Бонапарта в Англии. Мистер Питт с самого начала был убежден, что Бонапарт согласился на прекращение войны, только чтобы выиграть время для постройки кораблей и подготовки плана вторжения в нашу страну. Он послал своих шпионов, чтобы найти людей, которые согласятся за деньги и будущее положение в обществе предать свою родину. Трудность состояла в том, чтобы найти предателей. Это была та задача, которую я поставил перед собой и которую благодаря тебе теперь выполнил.
— Я рада, очень рада, — все так же тихо отозвалась Клеона. — А теперь, когда все кончилось, можно мне поехать домой?
— Ты действительно этого хочешь? — спросил герцог. — Когда я оставил сэра Эдварда, он торопился на север, чтобы выместить свою злость если не на тебе, то на твоих родителях.
— О, бедный папа! Это все моя вина. Ну зачем я согласилась на этот сумасшедший план? Что мы теперь будем делать?
— Я уже подумал об этом. У меня есть по крайней мере сорок приходов. У твоего отца будет выбор, если ты согласишься на то, о чем я тебя прошу.
— О чем? — спросила Клеона, в первый раз поднимая глаза.
Блеск его глаз, улыбка и какое-то особенное выражение лица, которому она не смела искать название, заворожили ее.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебе сказал? — тихо спросил герцог.
— Я думаю, — дрожащим голосом произнесла Клеона, — что вы или подкупаете меня, или шантажируете.
— Я готов пойти и на то, и на другое, чтобы заставить тебя сделать то, чего я хочу.
— Я не могу. Как вы не понимаете? Я не могу, — запротестовала девушка. — Я самозванка, лгунья, которая втерлась в доверие к вашей бабушке, притворившись ее внучкой. О да, я хотела помочь Леони. Она влюбилась, и ничто больше не имело для нее значения, кроме этого Патрика, за которого она мечтала выйти замуж. Но мне не следовало вести себя так.. Не следовало так наждаться всем этим.
Герцог засмеялся.
— Какой же ты ребенок! И действительно думаешь, что было бы менее предосудительно, если бы ты ненавидела каждую минуту твоего пребывания в Лондоне?
— Тогда бы я по крайней мере чувствовала, что расплачиваюсь за свои грехи, а не получаю от них удовольствие.
— Вот теперь ты за них и заплатишь! Я взыщу с тебя все, до последнего пенни. Ты выйдешь за меня замуж, ты будешь жить в Линке и советовать мне, как распорядиться моим богатством с наибольшей пользой. Кстати, Чарлз, Фредди и Энтони возвращали мне каждое пенни, которое они у меня выигрывали.
— Я догадалась об этом, когда подслушивала под лестницей.
Герцог посмотрел на нее, совершенно изумленный.
— Под лестницей! — воскликнул он. — О, Клеона, есть ли предел твоей неисправимости и твоей находчивости? Нет, ты самый восхитительный человек, которого я когда-либо встречал в своей жизни! В одном я уверен: ты никогда мне не наскучишь, хотя временами, возможно, мне и захочется тебя поколотить.
— Если вы собираетесь быть жестоки со мной, — возразила Клеона, — то мне лучше вернуться в — Йоркшир и предстать перед сэром Эдвардом.
— Ты нарочно меня провоцируешь! И мне кажется, Клеона, ты кокетничаешь со мной!
Девушка счастливо засмеялась.
— Возможно. Но это совсем, совсем не то, что я пыталась делать с великосветскими денди.
— Больше ты никогда и ни с кем этого делать не будешь, — твердо произнес герцог. — Только со мной. Ты слышишь?
Клеона хотела ответить, но внезапно очутилась в его объятиях. Его губы были так близко от ее губ, что у девушки захватило дух.
— Ты меня ненавидела, — сказал герцог, — ты меня презирала, теперь я жажду услышать нечто совсем другое. Я жажду услышать то, что почти боюсь назвать даже себе. Ты не скажешь мне это, Клеона?
Девушка в последний раз попыталась сопротивляться, но в душе она знала, что целиком и полностью отдается человеку, которого когда-то ненавидела.
Герцог прижимал ее к себе все крепче и крепче, и Клеона чувствовала, как бьется его сердце.
— Скажи мне, Клеона, — настаивал он. — Скажи, потому что я хочу быть уверен — абсолютно уверен, — что ты выходишь за меня не ради моей герцогской короны.
Девушка знала, что он ее дразнит, но глубокая страсть в голосе герцога заставляла ее трепетать, а его нелепые сомнения только смешили. Еле сдерживая смех, Клеона зашептала прерывающимся голосом:
— Я… я люблю тебя, Сильвестр, я л-люблю тебя всем своим с-сердцем.