– Как тебя зовут?
– Назови меня любым именем, которое тебе нравится. – Он даже не задумался об ответе.
– Все называют тебя Пью. Слепой Пью.
– Пусть так.
Ему было все равно. Но ведь у него имелось настоящее имя, и он совершенно точно его не забыл.
– Предлагаешь продолжать тебя так называть? Когда на нас нападут враги, орать: «Пью, на три часа! Бей!»
Он смеялся. Он вообще легко позволял себе смеяться, и мне в нем это нравилось.
– У тебя хорошее чувство юмора.
– Я хочу знать настоящее имя.
Он уловил мою серьезность. И мое намерение «ковырять». Молчал долго, даже взгляд раскосых глаз, который, как выяснилось, меня чуть-чуть поддевает и чуть-чуть возбуждает, сделался тяжелее.
– Называй меня Эггерт.
Что-то сложное мелькнуло в серых глазах.
– Это твое имя?
Почему-то мне показалось, что да, этот фрагмент принадлежит миру «Пью», является его частью. Но далеко не центральной.
– Одно из.
– Одно из?
Я вдруг поняла, что большего он все равно не скажет, бесполезно давить.
Хорошо, Эггерт так Эггерт, я вздохнула.
Указала на расстеленное на земле фольгированное одеяло, спохватилась, что жестов он не видит.
– Я расстелила «лежанку». Ложись. Здесь хватает места на двоих.
Постаралась выдать это ровно, без пошлого подтекста.
– Я посижу. – Он смотрел на меня и мимо. Ветер стих полностью, кажется, даже потеплело. – Подежурю пару часов на всякий случай.
Все-таки он не прост, и он гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд, подумалось мне.
– Если от сидения на земле к утру разобьет невралгия, ты будешь бесполезен как «защитник».
– Очень хочешь, чтобы я улегся рядом с тобой?
Кажется, его улыбка все сочилась двойным смыслом. Черт.
– Защемление седалищного нерва – хуже, чем просто лежать вдвоем, – процедила я почти зло.
– Не беспокойся, – у него снова мягкий обволакивающий голос, – я не замерзну. Но согрею тебя, если замерзнешь ты.
У меня замерло дыхание на этих его словах. Что-то теплое, что-то глубокое и невероятное ощутилось в воздухе.
– Просто обниму, – пояснил он, но ощущение глубины не пропало.
Я покачала головой, понимая, что она перестает соображать. Пусть сидит, если хочет, – я спать. Сложно будет уснуть в этом странном месте, но мне нужны силы, чтобы совершить марш-бросок утром. И потому я усну.
Я проснулась по внутренним ощущениям часа в три ночи. Не потому, что замерзла, и не потому, что за моей спиной спал Пью.
«Эггерт» – нащупало взбудораженное сознание его новое, пока непривычное мне имя. «Он – Эггерт…»
Меня что-то напугало. Перевернувшись на спину, я поняла, что лабиринт внешне изменился – от листьев почти пропало свечение. Из зеленых они сделались почти черными; в растительных коридорах царила зловещая атмосфера.
– Пью…
От паники я опять забыла, как его зовут. Но он, оказывается, не спал.
– Т-с-с-с, моя хорошая, я тут. – Он успокаивал меня.
– Лабиринт меняется… Он стал…плохим…
– Повернись ко мне.
Я не могла двинуться, все смотрела на небо, которое заволокло тучами. И в этом небе теперь носились тени далеких, но определенно хищных существ. Очень большие тени, стремительные.
– Эггерт… Я боюсь…
Он повернул меня сам. Практически уткнул в свою шею носом. Приказал мягко, но твердо:
– Закрой глаза.
– Но…
– Кристина, закрой глаза. Не смотри.
Как не смотреть! Все становится зловещим, меняется стремительно, нужно реагировать, действовать!
Я дернулась, но рука, лежащая на моей макушке, меня не выпустила. Пью пояснил:
– Лабиринт – отражение состояния твоего сознания. Он формирует то, что ты чувствуешь, – с задержкой, но все-таки. Тебе тревожно, и это меняет пространство, ты чувствуешь, что не защищена – матрица формирует твои страхи на ходу.
– Что… Что делать?
– Расслабься.
– Как можно расслабиться, когда в небе летают ящеры?!
– Они ненастоящие.
– Не верю.
– Дыши. Чувствуй мой запах. Дыши.
Никогда не думала, что пытаться себя в чем-либо разубедить – столь сложная задача.
«Ненастоящие… Ненастоящие… Они ненастоящие…, – мысленно твердила я по кругу. – Это игра, это отражения, матрица, игра…»
– Ты в безопасности, – Эггерт шептал это почти неслышно. – В безопасности, Кристина.
Я не хотела ему верить, я боялась. И я хотела ему верить.
Помогала рука, лежащая на моей голове. Его пальцы перебирали мои волосы, успокаивали.
– Коридоры зловещие…
– В безопасности.
– Листья черные…
– В безопасности.
– Как будто черепа под землей…
– Ты проснешься в следующий раз, и все будет, как раньше.