Ульяна не знала куда себя деть и потому, когда Вера Сергеевна, пожилая и боевитая начальница нашего отдела, стала звать мужчин, чтобы повесить ватман с поздравлением, Ульяна сама поспешила выполнить задание. Вера Сергеевна согласилась, но вскоре пожалела об этом, потому что, забираясь на стол и вытягиваясь, чтобы прикрепить ватман, Ульяна устроила целое представление, показывая всем и со всех ракурсов свои полные и несвежие белые ноги без чулок (зимой!) и с желтушным синяком на правой икре.
Наши женщины, как ни в чем не бывало, продолжали сервировать сдвинутые столы, а мужчины составлять к ним стулья, но разговоры примолкли, и все еле сдерживались, чтобы не разразиться хохотом.
Вера Сергеевна, истово следящая за моралью нашего отдела, но при этом сама раз в год ударявшаяся в запой, почувствовав «разлагающую» атмосферу, занервничала.
— Ульяна Васильевна, ну сколько можно возиться? — раздраженно выкрикнула она. — Ну, побыстрее!
— Ой, извините, — растягивая слова и по-дурацки хихикая, произнесла Ульяна, словно специально прикрепляя ватман криво.
— Ну криво, Ульяна Васильевна. Криво! — доведенная до белого каления, выкрикивала Вера Сергеевна.
Наконец Ульяна закончила свою работу и, притворно ахая, тяжело полуслезла-полуспрыгнула со стола на пол. Перед этим она было стремилась призвать мужчин на помощь, но в конец выведенная из себя Вера Сергеевна пресекла эту попытку. Сейчас Ульяна стояла раскрасневшаяся, улыбающаяся и поправляла свои длинные желтые волосы, которые стали просто паклей из-за обилия жесткого лака.
Я, выложив в блюдо салат «Оливье», воткнула сверху ложку.
— Да, Уля сегодня в ударе, — произнес мне Наиль, поставив к столу два стула.
Прошло уже больше года с того момента, как я влюбилась в Наиля, и за истекшее время положение вещей совершенно не изменилось: я так и не решалась сделать первый шаг, Неля-Любовь и Неля-Здравый Смысл продолжали схватываться из-за новых двусмысленных действий Наиля по отношению ко мне, я погружалась то в безграничное счастье, потому что влюблена, то в страшнейшую депрессию из-за того, что застряла на одной ступени. Из-за унылой и однообразной работы жизнь проходила не запоминаясь, и только присутствие в ней Наиля наполняло мое существование каким-то смыслом. Однако, этот смысл был таким же неопределенным, как и сами наши с Наилем отношения. Впрочем, относительно сегодняшнего вечера я кое-что для себя решила.
Услышав обращенный ко мне голос Наиля, я на долю секунды снова растерялась, но тут же внутренне приказала себе не тушеваться и отвечать ему как можно более небрежно и даже безразлично. По-моему, мне это удалось, но ответить Наилю что-нибудь вразумительное кроме «Да уж», я так и не смогла.
— Как она раздражает меня своей инфантильностью, — тоже небрежно продолжал Наиль.
Меня Ульяна тоже раздражает! Обсуждать другого человека — великолепная возможность сблизиться!
— Да, ведь ей уже где-то тридцать четыре, а она до сих пор ведет себя как большой ребенок! — снова небрежно произнесла я, в душе ликуя, что смогла сказать Наилю такое длинное предложение, не запинаясь от волнения.
— Ну да, я же говорю — инфантильная, — согласился Наиль.
Хм! Действительно, инфантильная — значит, как ребенок. Чем же я слушала? Нель, ты дура!
Я стала лихорадочно соображать какую еще деталь в Ульяне можно обсудить, но в этот момент дверь нашего отдела распахнулась, и на пороге появилась Ларочка — секретарша из проектного отдела. Ее отдел почему-то не стал собираться на собственную вечеринку, и тогда Ларочка переметнулась к нам, обещав, что если мы примем ее, она возьмет на себя обеспечение музыки. И вот сейчас она появилась на пороге, держа на пару с подругой большую сумку с надписью «Спорт СССР».
— Принесли песенки! — радостно возвестила Ларочка, не выговаривавшая букву «р». Она была молодая, красивая, веселая, ее модно подстриженные волосы были обесцвечены краской «Блонд Виктория» (два месяца назад Ларочка подпольно продавала эту краску чуть ли не всему Институту, приводя в пример собственную гриву как результат использования этого обесцвечивающего средства).
— Ю май хат, ю май соул, та-ра, ра-рай, ра-рай, ра-ра! — водя головой из стороны в сторону от наслаждения, пела Ларочка хит «Модерн Токинг», поставив сумку на стул.