Черные тучи снова стали сгущаться за столом. Эви боялась пошевелиться, будто ей запретили есть, когда главные гости приема покинула помещение. Она не знала, как себя вести, но догадывалась, в чем провинилась. Но не понимала, почему должна объясняться перед этим мужчиной, который даже не удосужился выслушать её, а сразу обвинил во всех смертных грехах. Тупой мажор.
– Лео, тебе пора, – Стив многозначительно посмотрел на парня.
– И вам хорошего дня, – язвительно пожелал парень, прежде чем покинуть столовую.
Эвелина вздрогнула от звука хлопнувшей двери. Теперь они остались наедине. Неловкость заполняла воздух, желая задушить своей концентрацией присутствующих. Эви смотрела в свою тарелку, все ещё не смея поднять взгляда. Неизвестность пугала: не зная человека, не можешь предугадать, что от него ожидать. А утренняя сцена в спальне Лео говорила о том, что ждать можно чего угодно. То, что они оба живы – кажется настоящим чудом.
– Не люблю повторяться, но напомню, что я потратил кучу бабла, чтобы ты не попала в руки к тем извращенцам: один бы измучил тебя до смерти, потому что жены и дети у него уже есть, а второй – сделал бы из тебя инкубатор по производству наследников, – голос звучал почти заботливо, но с толикой обличения. – Поэтому заруби на своем маленьком и миленьком носу, что я не потерплю твоих зажиманий с другими мужчинами, даже если в них не будет сексуальной подоплеки. Отныне ты принадлежишь мне. И твоя жизнь зависит от меня, – мужчина предостерегал от глупых действий своим банальным предупреждением. – Лео мне, как младший брат, потому не хотелось бы лишать его жизни из-за какой-то глупой девицы, – явная угроза.
Стив коротко хмыкнул, заметив испуг в чужих глазах. Он не шутил, когда угрожал смертью. В последнее время приходилось прореживать ряды своего окружения, поэтому любой, кто вызывает недоверие или сомнение в верности – становится первым претендентом на удаление.
– Мы всего лишь были знакомы в детстве, когда потеряли своих родителей, не более того, – едва слышно поспешила защитить своего друга Эви, судорожно перебирая в пальцах столовые приборы. – Но мы не виделись двенадцать лет, мы чужие друг другу люди, – повторила ночные слова Лео, сглатывая горечь в горле.
– Такими и оставайтесь. Не смейте сближаться, если хотите жить, – в последний раз предупредил Стив и привычным жестом руки подозвал официантов, дав понять, что прием пищи окончен.
Эвелина последовала примеру мужчины и поднялась из-за стола, смиренно следуя за ним. Она с любопытством оглядывалась по сторонам. По внутреннему интерьеру, действительно, было сложно сказать, что здесь расположен настоящий бордель. В обстановке чувствовалась домашняя атмосфера, приправленная капелькой остроты из ярких акцентов. Они шли по широкому светлому коридору, который вел к большой лестнице в холле. Шикарная красная ковровая дорожка была одним из тех акцентов, которая выбивалась из уютной атмосферы. Эви было жалко обслуживающий персонал, которому приходилось все это убирать. Она мысленно чертыхнулась. Теперь ведь именно ей придется здесь убираться. Открывались нерадостные просторы для предстоящей работы.
– Если окажешься на верхних этажах в рабочее время, тебя примут за товар, так что будь внимательна: раньше шести утра и после восьми вечера туда не суйся, – настоятельно посоветовал Стив.
Он мог и не предостерегать о возможных последствиях. Девушка могла бы на своей шкуре испытать судьбу злодейку. Но Гаррет не любил делиться своими игрушками, особенно новыми и нетронутыми. По одному взгляду на неловкие движения его спутницы можно было определить, что она девственно чиста. Это подогревало интерес, а растягивать удовольствие – это его любимое занятие.
– В твои размолвки с другим персоналам я лезть не буду, но увижу хоть одну царапинку на твоем очаровательном лице, – мужчина неожиданно наклонился к чужом лицу и невесомо провел по его контуру, будто изучая каждую линию, – то твоя стоимость резко упадет, а долг только вырастет. Не забывай об этом, прежде чем вступить в конфликт, – язвительная рекомендация обожгла чужие губы.
В очередной раз Стив умалчивает о том, что виновник испорченного лица будет наказан первым, самым изощренным способом. Ничего не может поделать со своей собственнической натурой.